– Ну что его разглядывать! – сказал сторож. – Давай-ка сюда кипятку, жена, да ошпарь его хорошенько, чтобы легче было ощипать.
Сторожиха сняла с очага целый чугунок кипятку.
– Здравствуйте! Здравствуйте! – заклокотала вода в чугунке. – Надеюсь, вы узнаёте меня, сеньор?
Ах, это была довольно-таки неприятная встреча!
– Помилуйте! Помилуйте, госпожа моя вода! – закричал Тринадцатый. – Чистая, сладкая, прекрасная вода!.. Вы лучше всего на свете – я так люблю вас, когда вы не кипятитесь! Сжальтесь надо мной, не обварите меня!
– А ты пожалел меня, когда я была слабее тебя? – ответила вода, вся бурля от гнева. – Ты даже не захотел ради меня лишний раз нагнуться…
И она выплеснулась на него с такой яростью, что ни одной пушинки не осталось у него на теле.
Тогда сторож посадил беднягу на вертел и поднёс к огню.
– Господин мой огонь! – закричал Тринадцатый. – Отец Света! Брат Солнца! Соперник Брильянта! Сжалься надо мной! Сдержи свою горячность, умерь своё пламя – не жарь меня!
– А ты пожалел меня, когда я был слабее тебя? – ответил огонь и засверкал от злости. – Ты не захотел подать мне в беде даже соломинку!
И он до того распалился, что одним дуновением превратил Тринадцатого от головы до шпоры в уголь.
– Ах, чёртова птица! – сказал сторож, вертя перед глазами чёрного, как сажа, и твёрдого, как палка, петуха. – И когда только она успела сгореть так, словно её поджаривали на адском пламени? Да пропади она про́падом! Не стану же я есть на ужин головешку!
Он схватил Тринадцатого за ногу, размахнулся и выкинул на двор – прямо на кучу навоза.
– Ветер! Милый ветер! – прошептал Тринадцатый еле слышно. – Пожалей меня – мне так горячо… Подуй на меня! Взмахни надо мной своим крылом!..
– А ты пожалел меня, когда я был слабее тебя? – зашумел ветер. – Пошевелил ради меня крылом? Ну, да уж ладно… Я, так и быть, подую на тебя, коли ты сам просишь. Да только я ведь теперь не прежний. Крылья у меня отросли. Я так на тебя стану дуть, что ты у меня завертишься!
Ветер дохнул один разок, и петух взлетел на верхушку колокольни – прямо на острую спицу. Дохнул другой раз, и петушок завертелся волчком.
Так он и вертится до сих пор. Куда ветер подует, туда и поворачивается однокрылый, одноногий петушок.
Все уже давно позабыли, что когда-то он скакал по земле и звался Тринадцатый.
Теперь его просто зовут ветряным петушком или флюгером.
– Ничего, – скрипит флюгер, когда сильный ветер кружит его на спице, – ничего!.. Пусть я прошёл сквозь огонь и воду, пусть ветер занёс меня под самое небо и вертит, словно на вертеле, а всё-таки я добился своего: занял высокое положение в свете!