– О сэр, пусть уж они там и остаются. Ведь «Золотая чаша» неплохая гостиница, и у них не будет недостатка ни в корме, ни в уходе.
– Хорошо. И еще одна просьба… – Он поморщился, приложив руку к окровавленной груди, но превозмог боль и продолжил: – Нам нужно повидаться с капитаном Джефрисом, которого иногда называют Псом.
Перкен задумчиво почесал затылок.
– Пса-то я знаю. Но, сэр, с тех пор как он стал капитаном каравеллы «Летучий», он так возгордился, что его навряд ли удастся соблазнить прогулкой в Уайтфрайерс. К тому же Джефрис – верный слуга Эдуарда и королевы Элизабет, которые осыпали его милостями. Я думаю, вам не стоит иметь с ним дело.
Филип какое-то мгновение размышлял, а затем снял с пальца кольцо королевы и протянул его каменщику.
– Вы доказали свою преданность, и я не побоюсь доверить вам этот алмаз, во всяком случае, другого выхода у меня нет. Покажите его капитану и скажите, что податель сего ждет его в Эльзасе. Посмотрим, что из этого выйдет.
Когда Перкен удалился, Фрэнк сердито пробурчал:
– Доверить такое сокровище первому встречному бродяге с перебитым носом, который к тому же свой человек среди воров Эльзаса… Да он сбежит с ним при первой возможности.
– Все может быть, – согласился Майсгрейв. – Однако, как я уже сказал, у нас нет иного выхода. Нам надо покинуть Лондон, и как можно скорее. Рыскать же по городу, высматривая этого Джефриса, мы не можем.
У него опять вырвался невольный стон, и он начал расшнуровывать потемневшую от крови куртку.
«Их надо немедленно перевязать», – подумала Анна.
Распахнув дверь, девушка во весь голос позвала:
– Эй, Дороти! Где тебя носит? Тебе заплатили серебряный шиллинг за твою конуру, так что будь добра поспешить, когда тебя зовут.
О приближении хозяйки возвестило шарканье подошв в коридоре. Эта женщина вызывала у Анны отвращение, но сейчас она не могла обойтись без нее. Когда Дороти появилась, девушка приказала ей поскорее раздобыть где угодно полотна, корпии и горячей воды.
– И чтобы все было чистым! – внушительно добавила она, разглядывая засаленную одежду хозяйки.
Однако Дороти Одноглазая была куда сообразительнее, чем казалось, и вскоре возвратилась со всем необходимым.
Осторожно сняв с Филипа рубаху, Анна промыла рану. Она была неглубокой, однако кожа вдоль ребер оказалась сильно рассеченной. Хуже было другое. Открылась едва начавшая зарубцовываться рана, полученная, когда рыцарь бился без доспехов с людьми неизвестного преследователя. Анна старалась почти не касаться раны, чтобы не причинять боли Филипу. Затем перевязала ему голову. Девушка была серьезна и сосредоточенна, ее лицо порой оказывалось совсем близко от лица рыцаря, и тот поглядывал на нее с нежностью и теплотой.