От монарха самого
До бездомной голи —
Люди мы, и оттого
Все достойны воли!..
Филип, усмехнувшись, подумал, что вот уже второй раз попадает аd limine81 на пир. Правда, по его мнению, здесь не было той легкой и ликующей атмосферы, как в праздничном Бордо. И дело тут было не только в сером сумраке, грязи на улицах и снующих повсюду в великом множестве нищих, но и в том, что творилось в душе рыцаря.
Он ехал, угрюмо озираясь по сторонам. Так он миновал квартал Университета, Малый мост через Сену и выехал на остров Ситэ – древнейшую часть Парижа, помнящую еще правление Меровингов82 и даже римское владычество.
Здесь ему наконец-то удалось определиться на постой. Хозяин велел отвести коня рыцаря в конюшню, а сам Филип прошел в просторный зал гостиницы, где мальчик-слуга крутил над очагом вертел с аппетитно подрумянившимися куропатками; пахло вином и дымом буковых дров.
Филип занял стол в дальнем углу и не спеша принялся за жаркое. Покончив с ним, он долго сидел перед оловянной кружкой с вином, облокотившись о стол и глядя на огонь застывшим взглядом.
«Завтра первым делом я отправлюсь к графу Уорвику, и да поможет мне святой Георгий, ибо сейчас, когда вся знать занята празднествами, увидеться с ним будет не так-то просто. По-видимому, Анна где-нибудь рядом с ним».
При мысли об Анне заныло сердце. Он знал, что она умеет настоять на своем, и поэтому, когда несколько дней назад прослышал, что к английскому графу Уорвику прибыла в Париж его дочь, только удовлетворенно кивнул. Девять дней, которые он провалялся, трясясь в лихорадке в Турском монастыре, изрядно задержали его в пути, лишив последней надежды догнать Анну. Может, в этом и был перст Божий, разводящий его с той, что уже не предназначалась ему? Теперь ему оставалось одно: выполнить свой долг и довезти Делателю Королей письмо. И возможно, тогда он еще сумеет увидеться с Анной. Хотя бы только увидеться…
Филип отпил из кружки – вино было тягучим и сладким. Внезапно он услышал, как рядом прозвучало имя Анны Невиль. Филип напряг слух.
Трое зажиточных буржуа, по-видимому цеховые старшины, сидели у камина и негромко беседовали, коротая вечер.
– А правда ли, мэтр Гийом, что дочь английского графа явилась к нему переодетая в костюм пажа?
Тучный мужчина в камзоле с бобровым воротником вальяжно кивнул:
– Истинный крест! Я видел это собственными глазами. Граф Уорвик с принцем Уэльским остановились у моей оружейной лавки, перебирая шпоры, налокотники и клинки. Мимо как раз проносились королевские курьеры. И что вижу я? Один из них осаживает свою лошадь так, что она приседает на задние ноги, спрыгивает с нее едва ли не на плечи графу и кричит во весь голос: «Отец! Отец!» Тот поначалу опешил, а потом сорвал с верхового шапку и, признав дочь, схватил ее в объятия так, что у бедняжки наверняка косточки затрещали. На улице сразу собрались горожане, стоят, разинув рты, улыбаются. А уж как на девушку принц Эдуард уставился! Даже забыл клинок, за который уже было уплачено.