— Я разделяю его убеждения, мама, и умру за них. И вам это отлично известно! Если бы Элизабет грозила опасность, если бы она нуждалась в защитнике, я бы стал им. Но пока речь идет о том, чтобы наблюдать, как она мечтает о другом мужчине и заботится о своем животе, на меня не рассчитывайте! Сегодня вечером я займусь вашими гостями вместо вас.
Александр торопливо вышел, и Роза не стала его удерживать. Несмотря ни на что, она была горда тем, что он отреагировал на эту новость как решительный мужчина, пусть даже этот мужчина страдал. А потом баронессе было приятно увидеть разочарование на лице Элизабет, когда ей пришлось рассказать молодой женщине об отношении к сложившейся ситуации того, кого она любила сильнее всего после Луи Шарля.
На эту рождественскую мессу пришли и Гийом с сыновьями, принеся с собой запах кожи и лошадиного пота. Они сразу заполнили узкое помещение храма, и местные жители не могли не отметить, что мужчины дома «Тринадцать ветров» мужают с каждым годом. Сначала был один Гийом Тремэн, потом появились Тремэны. Адам, не такой суровый, как его отец и брат, довольствовался в этой рыжеволосой троице местом, может быть, не слишком святого, но очень добродушного духа. Он тоже взрослел, менялся, его серебряный голос начал ломаться. Годом раньше он звучал восхитительно в рождественских гимнах. На этот раз он допустил несколько фальшивых нот, пытаясь взмыть вверх в светлых и торжествующих нотах гимна «Придите к младенцу»[21]. Это очень удивило и обрадовало маленькую Амелию: ее товарищ по сельским забавам скоро превратится во вполне пристойного рыцаря.
После окончания ночной службы компания рассталась. Госпожу де Варанвиль ждал рождественский стол, приготовленный для гостей. И это весьма огорчило Викторию, ее старшую дочь, которая после приезда в Котантен Артура испытывала в отношении его безграничное восхищение. Белокурая девочка надеялась провести этот вечер рядом с Артуром и, возможно, привлечь его внимание чистыми и прекрасными нотами арфы и своего голоса, как делали в древности сирены. Виктория надеялась, но в душе понимала, что обманывает себя. Сыну Гийома, в броне его высокомерия и собственных мыслей, не нужна была девочка тринадцати лет. Он не сводил глаз лишь со своей сестры Элизабет, которую Виктория никогда особенно не любила. Никто так и не знал толком, где она провела последние полгода. Говорили, что в монастыре, но разве такое возможно с ее-то характером! А теперь ее окружали заботой и необъяснимым уважением. Правда, Элизабет сильно изменилась, теперь в ней сочетались породистая красота и королевская манера держаться. Виктория еще этого не понимала, но удивительное очарование дочери Тремэна было тем самым, которое при разделенной любви появляется даже у дурнушек Элизабет же никогда не была дурнушкой.