– Мне нужно… – я взглянула на бумажку, – на Пятьдесят седьмую улицу, 560.
Он равнодушно кивнул.
Я посмотрела в окно, и у меня зарябило в глазах. Мелькали огни – зеленые, красные, розовые, желтые. Моряки в белой форме обнимали женщин – блондинок, брюнеток, высоких и низеньких. Война еще не кончилась, но обстановка уже изменилась. Это чувствовалась повсюду: в тихих кварталах Сиэтла и на центральных улицах Нью-Йорка.
Снаружи мелькали дома, словно кадры из фильма, один за другим: чужая, одинокая картина. Наконец, такси резко остановилось на улице с высокими деревьями.
– Приехали, мисс, – объявил водитель. Я заплатила, и он вытащил мою сумку, указав на кирпичный дом с блестящей красной дверью.
Я поблагодарила водителя, подошла к двери и позвонила. Вскоре появилась мама. Несмотря на поздний час, на ней было вечернее красное платье. В бокале плескалось мартини.
– Анна! – воскликнула мама, притянув меня к себе рукой со свежим маникюром. Из бокала вылетела оливка.
Она неуверенно отступила назад, и я бросила сумку, чтобы ее поддержать.
– Дай на тебя посмотреть, – нарочито бодрым голосом произнесла она, оглядела меня с головы до ног и одобрительно кивнула. – Милая, остров пошел тебе на пользу. Ты похудела фунтов на десять.
Я улыбнулась.
– Ну, я…
– Заходи же! – Она повернулась, взмахнув подолом своего красного платья.
Я пошла за ней, оставив сумку в фойе, где висела хрустальная люстра – слишком большая и помпезная для такого маленького помещения.
– Конечно, не Уиндермир, но сейчас здесь мой дом. Я просто создана для города.
Она провела меня в маленькую переднюю. Покрытый паркетом пол, викторианский диван.
– Разумеется, я тут все переделаю. Леон мне помогает.
Она произнесла это имя так, словно я должна его знать.
– Леон?
– Мой дизайнер интерьера, – пояснила она, сделав очередной глоток. Я не помнила, чтобы мама любила мартини в Сиэтле, и ключицы у нее как-то уж слишком выступали. – Он хочет оформить эту комнату в розовато-лиловых тонах, а я что-то сомневаюсь. Мне нравятся оттенки зеленого. Как думаешь, дорогая?
– Зеленый может быть немного резковат, – честно ответила я.
– Мне бы этого и хотелось. – Она провела рукой по стене. – Твой папа такой старомодный. А я больше не хочу быть старомодной.
Она допила мартини и рассмеялась глупым смехом. Я отвернулась, предпочитая не обсуждать с ней отца в таком состоянии.
– Что-то я заболталась. Ты, наверное, устала, милая. Сейчас позову Минни.
Мама взяла со стола колокольчик и позвонила. Вскоре появилась хрупкая девушка, не старше меня.
– Минни, будь добра, покажи Анне ее комнату.