– Простите, я не имела в виду, что он…
– Что он вам рассказывал? – спросила Дженнифер, пытаясь разрядить обстановку.
Женевьева улыбнулась и подняла глаза вверх, вспоминая детали разговора.
– Сказал, что очень любил вас когда-то и любит до сих пор. Как в романе…
– Почему он не позвонил, не написал? – удрученно прошептала я.
Женевьева пожала плечами.
– Видимо, на то были свои причины. Мистер Грин был очень эксцентричным. Как все художники.
Я удивленно нахмурилась:
– Художники?
– Ну да. Его работ я не видела, но, насколько мне известно, у него есть, вернее была, внушительная коллекция собственной живописи и скульптуры. После войны он изучал искусство в Европе, а потом поселился на Среднем Западе, преподавал в университете.
– Женевьева, вы сказали, у него была коллекция. Что вы подразумевали?
– Он раздарил ее. Теперь картины выставлены в разных галереях. Помню, он говорил, что искусством нужно делиться.
Я улыбнулась:
– Очень похоже на Уэстри.
Дженнифер откашлялась.
– Женевьева, а Уэстри занимался скульптурой? Из каких материалов он ваял? Из глины? Из бронзы?
Я поняла направление ее мыслей. Порой на острове открывались удивительные связи.
– Точно не знаю, – пожала плечами Женевьева. – Он мало говорил о работе. Могу ошибиться, уж очень давно все было.
Потом она достала желтый блокнот и положила его на стол.
– Можно задать вам несколько вопросов? – осторожно спросила она.
– Конечно.
– Как я писала в письме, много лет назад на этом острове была убита девушка. Я пытаюсь выяснить подробности и восстановить справедливость.
Мы с Дженнифер обменялись понимающими взглядами.
– Вы служили здесь медсестрой, и в вечер трагедии у вас был выходной. – Она наклонилась поближе. – Анна, вы не видели, не слышали ничего подозрительного? Это убийство окружает завеса тайны. Остров словно бесследно поглотил несчастную. Возможно, вы – моя последняя надежда на справедливость.
– Да, – сказала я, – кое-что знаю.
Женевьева открыла блокнот.
– Что же?
Я сжала ладони, вспомнив, как Уэстри хотел сохранить это убийство в тайне. За годы раздумий я множество раз прокручивала эту историю в голове, но так и не смогла понять его мотивов. Кого он пытался защитить? Возможно, открыв секрет, я получу ответы на свои вопросы.
– Атея, – произнесла я. – Ее звали Атея.
У Женевьевы загорелись глаза.
– Да.
Дженнифер сжала под столом мою руку.
– Она была красивая девушка. Я знала Атею недолго, но в ее образе отражалась благодать острова.
Женевьева что-то записала в блокноте.
– Многие островитяне до сих пор не могут смириться с ее смертью. Старики вспоминают произошедшее как величайшее зло, случившееся на здешних довольно спокойных берегах. Поэтому я и хочу восстановить справедливость – ради нее, ради их всех.