– Я хотела пригласить вас на небольшую вечеринку, – продолжила Мэри. Ее глаза блестели, как у влюбленного человека. – Мы хотим отправиться сегодня на пляж и устроить пикник. Стелла, Лиз, несколько других медсестер, и кое-кто из мужчин. Грузовик будет ждать в половине восьмого, поедем на пляж Леатра. Анна, я думаю, что Уэстри тоже поедет.
Она выразительно посмотрела на меня, но я сделала вид, что его не заметила. Мы с Уэстри не виделись уже три недели, и столь продолжительная разлука начинала меня пугать. Разумеется, его не отпускал командир. Ни на секунду. Но он почти не появлялся в бунгало даже по выходным.
Пляж Леатра. Рукой подать до бунгало. Нашего бунгало. Внутри меня все сжалось. О чем я волнуюсь? Конечно, никто его не найдет. Никто ничего не знает, только Уэстри и я. Порой казалось, что маленькая хижина видна только нам. Мы обсуждали это, когда встретились там в последний раз и заметили на обычно безлюдном пляже солдата. Услышав насвистывание, я замерла от страха. Он заметит бунгало? Увидит нас? Я осознала, насколько сильно полюбила наш маленький мир и как хотела его сберечь от чужих глаз.
– Кто-то идет, – в панике прошептала я Уэстри.
Мы наблюдали в окно, как солдат ковыляет по белому песку. Возможно, пьяный. Солдаты много пили, и жара лишь усиливала действие алкоголя.
– Все чисто, – вскоре объявил Уэстри, – он нас не заметил.
Почему не заметил? Бунгало совсем рядом с пляжем, его прикрывает лишь несколько пальмовых листьев. Любой, хоть немного любопытный человек обнаружит хижину если не с первого, то со второго взгляда. Почему ее никто не нашел? Никто не заметил за все эти годы, хотя неподалеку располагается военная база на двести человек? Все это заставило меня усомниться – не было ли бунгало вымыслом. Нашей фантазией, миражом, лично подаренным нам с Уэстри солнцем Французской Полинезии.
– Ну что, – нетерпеливо спросила Мэри, – вы придете?
Я посмотрела на Китти, далекую и безучастную.
– Я – да, – с сомнением начала я, – но только если пойдет и Китти.
Китти казалась напуганной.
– Ну, нет, – покачала она головой, – я не могу.
– Почему?
Китти молчала. Я сложила руки на груди и заставила себя улыбнуться.
– Вот видишь? У тебя даже нет предлога. Мы идем, – сообщила я Мэри.
– Отлично, – ответила она, – встречаемся на парковке в семь тридцать.
* * *
Китти присоединилась ко мне с большой неохотой. Перед уходом я посмотрела на нее внимательным, долгим взглядом. Что в ней изменилось? Да, со щек сошел румянец, а непослушные волосы стали еще растрепаннее, чем обычно. Уходя, она даже не задержалась перед нашим маленьким овальным зеркалом. Но если бы она на себя и посмотрела, сомневаюсь, что заметила бы перемену – не только в волосах, но и в фигуре. На прошлой неделе я слышала, как Стелла прошептала Лиз в столовой, когда Китти взяла вторую порцию пюре: «Она приедет домой на пятнадцать фунтов тяжелее». Китти действительно прибавила в весе, но ее растрепанные волосы, бледные щеки и располневшая фигура по-прежнему были притягательны. Китти всегда красива, несмотря ни на что.