– А мне что делать? – спросил Юрий.
– Ничего, лежи как лежишь, только голову одеялом накрой. Шурином моим будешь.
Через несколько минут послышался скрёб в дверь, и Юрий услышал сквозь одеяло голос Синичкиной:
– Но-но, Сенечка, покедова – без рук! Ишь, трезвый – а сразу пристаешь, неча мне тут!
Они вошли в складскую комнату.
– А это кто? – спросил лейтенант Ухов.
– А это мой кум с Ростов-Дона, прибыл барахлом отовариться. Да вот же! Едва деньги в кармане почуял, сразу назюзился, уже вот второй день не просыхает. Напьется – и дрыхнет как бревно. Ты, Сенечка, на него не гляди, он не слышит ничего, до завтрева не очухается. Ты только не говори никому, что я его тут приютила: сам знаешь, не положено в казенном помещении.
– Ясно, не положено. Да ты ж меня, Светик, знаешь, я – молчок.
– Не знала б – не позвала бы. А вот гляди, чего нам Бог послал. – Загремели бутылки, посуда.
– Ну-ну! – все же заметил бдительный чекист. – Про Бога ты тут не больно-то.
– Ох, сама знаю, Сенечка, как-никак сама член ВКП(б), а вот же прицепилось к языку, как болячка. Больше не буду. Ну давай, Сенечка. Слава труду!
– Слава труду! – поддержал ее лейтенант.
Чокнулись.
Катя взяла завидный темп – за десять минут под нехитрые тосты чокались раз пятнадцать. Наконец сержант Синичкина направила разговор в нужное русло:
– А ты, Сенечка, я слыхала, под самим майором товарищем Чужаком служишь?
– Точно так. Беззаветный, скажу я тебе, человек! Но только об этом – тсс!
– Ясно, что – тсс, чай, не маленькая.
– То-то! А товарищ Чужак теперь во всем лично Самому отчитывается.
– Ух ты! Ежову, что ль? Николай Иванычу?
– Не, Ежов – всё, хана ему вроде. Только тсс!
– Ох ты, мамочки! И кто ж заместо его?
– Товарищ Берия Лаврентий Павлович.
– Это в очках который?
– Не в очках – в пенсне. Потому как культурный человек, видать, зрение попортил по ученому делу.
– Бедненький… А ты с товарищем Чужаком все троцкистов изводишь?
– Сейчас – другое. Вышли на глубоко законспи… законспе… в общем, на целую организацию. Тайный Суд называется. Самое звериное логово. Он, этот Тайный Суд, чекистов мочит. Слыхала, что с Буцисом и Ведренкой сотворили?
– Ох ты, свят, свят!.. Прости, опять прилипло поповское… Опасное, наверно, задание?
– А ты думала? Вон, помнишь, Непомирайко с Негорюевым?
– Не дай-то господь… Тьфу ты черт, снова!.. Но ты уж у меня смотри, я, ежель чего, переживать буду, ушки у тебя красивые, махонькие.
– Это уж как партия прикажет.
– Да, такая у вас, у родимых, служба. Отчаянные вы мои головушки!.. И как же вы про этот Тайный Суд раскопали?