– Ну-ну, Чужак, – сказал свинорылый, – ты свою работу сделал. Ну а тебе, милая барышня, – он устремил свой мутноватый взор на Катю, – тебе, ясное дело, придется нам кое-что объяснить.
Катя то ли впрямь ничего не понимала, то ли очень умело делала вид.
– Но это мои обычные духи, – растерянно проговорила она, – я всегда покупала их в Лондоне.
– В Лондоне!.. В Лондоне!.. Ишь, в Лондоне! – эхом прокатилось по залу.
– В Лондоне… – отозвался свинорылый. – Вон ты, оказывается, птица какого полета. И какая ж нелегкая занесла тебя из Лондона в наше несчастное подземелье?
– А мы тут люди простые, – добавил темнолицый, – мы тут, вишь, одной капусткой пробавляемся.
Пока они ерничали, у Юрия бешено работали мозги. Призрак!.. Неужели Катя и есть тот самый Призрак?! К ужасу его, все сходилось, как детали часов. Не случайно она ждала на морозе, пока он там, в «Национале», беседовал с Домбровским, не случайным было то нападение в Марьиной Роще – наилучший способ снова завязать с ним, с Юрием, отношения. Ну а то, что было между ними потом, у нее в квартире? Неужели тоже какой-то хитрый ход в дьявольской игре? Неужели, неужели?!
И потом вдруг исчезла. Тоже ради каких-то целей? Почему бы и нет? Ей нужно было держать его на привязи. Не случайно, наконец, и место ее последней работы – в НКВД: для Призрака не могло быть надежнее убежища. И на этих подземных монархов вышла как-то уж больно легко. Да, черт возьми, сходилось, сходилось!..
И несмотря на всю логику, не верил он, ну никак не мог поверить!.. Или просто был слишком легковерен?
Катя смотрела на него непривычно, непохоже на себя – и открытость была в ее взгляде, и непонимание происходящего.
Юрий отвел глаза: не знал, что сейчас противопоставить этому взгляду.
– Что ж, мы тебя, птичку-невеличку, выпотрошим, с этим у нас не заржавеет, – с ухмылкой сказал свинорылый. – А может, еще сама одумаешься, мы с братом Фомой до кровушки не больно-то охочи, что бы о нас ни думали. Ну так, самую разве малость. (Юрий вспомнил кошмарную смерть Викентия и понял, какой злой юмор исходит из этих слов.) А пока, – продолжал монарх, – посидеть тебе, душа моя призрачная, придется; не взыщи, что местечко не такое уютное, как в твоем Лондоне, но – чем уж богаты! – Он хлопнул в ладоши: – Hey garde![31]
От толпы отделилась дюжина уродцев, ростом с гномиков – при других обстоятельствах Юрий рассмеялся бы виду этой гвардии. Экипированы, впрочем, гномики были вполне под стать своему названию – в кирасах, в шлемах, с алебардами в руках. Окружили их с Катей, развернули к выходу. Юрий почувствовал болезненный укол алебарды в спину и вынужден был двинуться туда, куда вели.