— Так что, не было никакого местного радио или телевидения?
— Ну, я не знаю. Знаю только то, что оповещение населения производилось ночью и рано утром путем обхода всех квартир и установки дежурными…
— Это делалось 27-го?
— …26 ночью и 27 утром. Тем не менее, 27 утром были и женщины, гуляющие с детьми, и ещё кого-то не успели оповестить, или они откуда-то приехали, и люди, идущие в магазин, — и вообще, город жил почти обычной жизнью. Но в 11 часов утра, уже совершенно официально, после подписи медиков, было объявлено об эвакуации города. Причём и здесь тоже чувствовалась наша, я бы сказал, организационная какая-то неопытность. Я понимал… Я вам должен откровенно сказать, я понимал, что город эвакуируется навсегда! Но вот психологически у меня не было сил людям это объявить, потому что, я так рассуждал, что если сейчас людям это объявишь, то эвакуация затянется… А активность в это время уже росла по экспоненте. Люди начнут очень долго собираться. Понимаете? Возникнут какие-то прочие вещи. А такого времени нет. Поэтому я посоветовал, и со мною согласился Щербина, объявить, что срок эвакуации пока мы точно назвать не можем.
— (слова Адамовича неразборчивы)
— Нет, нет, такой срок… он не прав. Может кто-то так понял, но объявлялось так: «Возможно на несколько дней, возможно, и на больший срок…» — как-то вот так, в неопределённой форме, но действительно объявлялось так, что люди могли понять, что они на несколько дней исчезают из своего города. Понимаете? Поэтому они все довольно налегке собирались и уезжали.
Потом была сделана ещё одна ошибка. Часть жителей обратилась с просьбой эвакуироваться на собственных автомашинах, а в городе было порядка трёх тысяч частных автомобилей.
— Запретили?
— Нет, разрешили — Борис Евдокимович ошибку совершил, наверное, — но трудно сказать. Часть жителей выехала на собственных автомобилях, и они были загрязнённые, конечно. Но, с другой стороны, и люди были загрязнены, и вещи их были загрязнены. Была ли там большая разница — трудно сказать. Сама эвакуация произошла чрезвычайно организованно — за два часа было эвакуировано 45 тысяч жителей из 51 тысячи (по памяти цифру называю). Остались те, которые были нужны для сохранения города и обслуживания станции, и сама Правительственная комиссия осталась в Припяти. При этом… Это, может, в печать и не пойдёт, а может и пойдёт... Понимаете, что мне бросилось в глаза? Была демонтирована партийная организация!
— То есть?
— Даже вот во время войны всё-таки, когда заранее планировалось отступление из города, уже определялось: кто остаётся в подполье, кто идёт в армию, кто — чего. А здесь настолько всё было быстро и внезапно, что… (стёрто) …не на кого было опереться, значит, высшей партийной власти. Но это несколько дней, а через несколько дней, конечно, всё восстановилось.