– Ну, так что мне будет за это?
Она смущенно улыбнулась и пожала плечами. Тонкая бретелька ночной сорочки упала с плеча, и Алёна быстро набросила на себя платок, прикрыв почти обнаженную грудь.
Арнольд чуть нахмурился, лицо у него стало отчужденным.
– Значит, ты познакомилась с Юлием Матвеевичем? – спросил равнодушно. – И что он тебе рассказал?
– Ничего, – пробормотала Алёна. – Он… он просто называл меня Леночкой.
Арнольд вскинул брови, потом чуть кивнул:
– А, понимаю…
– Что? – удивилась Алёна.
– Так звали его покойную жену, – пояснил Арнольд. – Он любил ее всю жизнь, с пятнадцати или шестнадцати лет. Это она подарила ему этот перстень. Если мы не сможем его найти, старик этого не переживет. Он похоронил жену пять лет назад… его еле вытащили врачи. Потерять перстень – это все равно, что опять пережить ее похороны. А Кирюха его украл. Понимаешь? Украл, скотина такая…
– Да, – сказала Алёна.
– Да, – повторил Арнольд. – Ну ладно, я пошел тогда? – И попятился к окну, не сводя глаз с Алёны, которая все плотнее кутала плечи в белый платок.
Он уже коснулся рукой створки окна, когда она сказала:
– По-моему, ты не туда идешь.
– А куда я должен идти? – спросил Арнольд тихо. – Ты имеешь в виду, что я должен выйти через дверь?
Алёна ничего не ответила, только опустила руки, и от этого легкого движения платок соскользнул с ее обнаженных плеч.
* * *
Одесса встретила светлейшего князя Воронцова хлебом-солью, депутацией почетных и именитых граждан, музыкой военных оркестров и бурными изъявлениями восторга по поводу того, что сын бывшего новороссийского губернатора Михаила Семеновича Воронцова стал теперь городским головой.
Многие лица были ему знакомы по прежним временам, хотя многих он и не видел. «Годы уходят, людей с собой уносят», – философски подумал Семен Михайлович, который, в сорок два-то года хоть и не считал себя окончательным стариком, но изрядно подустал от множества привязавшихся к нему хворей.
А впрочем, он помолодел уже только от воздуха этого города, от его солнца, от синего неба, от запаха черноморской волны. Ведь он родился в Одессе и любил ее так, как только можно любить место, где прошло твое детство.
Он рос – и Одесса росла вместе с ним, ведь отец, Михаил Семенович, был тогда губернатором Новороссии. Конечно, этот пост был более почетным, чем просто звание городского головы, которое получил теперь сын бывшего губернатора, но тогдашняя должность отца была уже упразднена, это раз, а во‑вторых, Семен Михайлович с детских лет помнил, как он удивлялся: батюшка его – первый человек в губернии, он назначен самим императором, однако для жителей Одессы куда как важнее губернатора какие-нибудь Филипп Лукьянович Лучич, Павел Иванович Нейдгардт, Иван Иванович Авчинников, Илья Новиков, Павел Ростовцев, бывшие в разные годы городскими головами. Губернатор огромного края находился слишком высоко и был недосягаем, а городские головы жили жизнью именно Одессы, трудились во благо ее, совершали конкретные дела на благо и процветание города. Они были отцами города, воистину, и город был для них частью не только жизни, но и семьи.