Слабый кофе Бекки ее ненадолго поддержало. Уже через десять метров пешего шага веки грозили сомкнуться полностью. Добираться пешком у нее желания не было. Большие скопления людей ее пугали. Она вызвала такси, которое обещало прибыть с минуту на минуту, и свернула в ресторанчик за самым большим стаканом капучино. Максимальным официантка порцию назвала без преувеличения. Еще так долго из одной трубочки Жаклин кофе не пила. Его хватило до самого дома. Потягивая остатки, она дернула ручку незапертой двери.
Чужое присутствие девушка почуяла мгновенно. Пистолет она держала у сердца и не расставалась даже во сне. Рука автоматически потянулась в нагрудный карман.
Телевизор все еще работал. Раздавался эхом искусственный смех какой-то дешевой комедийной передачи. Она заметила тень из комнаты и выставила оружие.
– Жаклин Врана, полиция Стокгольма, – заявила она своему искаженному отражению.
Софи выронила на пол огромное ведро сухой кукурузы и подняла руки по инерции. Ванко, сложивший крылья на ручке кресла, повернул шею и устало моргнул.
– Как ты сюда попала? – поморщилась Жаклин.
– А двери тебя запирать не учили? – улыбнулась та. – И может, опустишь? Иначе одним родственником станет меньше.
На Софи было надето платье не по сезону, но Жаклин не сомневалась, что в нем она и приехала.
– Хотела сделать тебе сюрприз, – объяснила девушка, соскальзывая с кресла. – Поэтому звонить заранее не стала. Думала, по прибытию позвоню. Но ты не отреагировала. Посмотри, сколько у тебя пропущенных.
Жаклин расстегнула пальто, проворчав под нос что-то нечленораздельное, упала в кресло и принялась гладить блестящую голову Ванко. На ручке по другую сторону располагался макет черепа, украденного из анатомического кабинета для предыдущего задания. Ворон издал звук имитирующий смех на какую-то телевизионную шутку, а Жаклин вернула пистолет во внутренний карман.
– Это тебе, – выглянула из широкой сумки Софи, вынимая платье на манер тех, что носила сама.
– Это что? – поморщилась Жаклин.
Разница в их внешности, несмотря на совершенную идентичность в детстве поражала даже старшую сестру. Со временем изменился не только стиль, но фигуры и лица. У Жаклин – угловатые и мальчишеские. Острые скулы и тонкие губы, подвижные мужские надбровные дуги, плоская грудь и худощавые ноги. У Софи – мягкие и округлые. Огромные открытые глаза, пухлый рот и пышные формы. Взгляд у них тоже отличался. У старшей – равнодушный и строгий, у младшей – кокетливый и застенчивый.
– Померь, – попросила сестра. – Тебе должно пойти.
– Мне подходит моя одежда, и она еще не порвалась.