Политические потрясения, сопутствовавшие Революции, начали усиливать политическую ценность, придаваемую понятию "общественное мнение" (или эквивалентным понятиям): с падением монархии речь идет уже не только о категории, критикующей и корректирующей решения королевской власти, но о непосредственном источнике новой власти. Оно становится новым принципом политической легитимности и позволяет избежать той смертельной пустоты, которая в социальном мире грозит всему, что не имеет никакой законности, это минимальная легитимность, на которую ссылается Руссо в своей "Речи о происхождении и основах неравенства между людьми", где он отмечает это стремление социализованных индивидов спрашивать "всегда у других, о том, что они сами есть": Руссо напоминает, что имеет место постоянный поиск одобрения или оправдания своего существования посредством с виду внешней и непредвзятой категории (академии, образовательного учреждения, критики, суда присяжных, наставников и т.д.), которая освещает, признает, изъясняет, что то, что есть, что заслуживает существования, то - легитимно. В политике власть должна иметь иное основание, нежели саму себя, или, что то же самое, должна опираться на другой принцип, нежели одну только силу. С этой точки зрения, понятие "общественное мнение" сразу было представлено как мощный принцип политической легитимации, поскольку эта новая трудноуловимая и очень легко управляемая категория, позволяющая вести определенную "игру" в политической игре, по выражению Хабермаса дала возможность "конвертировать господство в разум" или, точнее, рационализировать (в психоаналитическом смысле) господство: в какой "общественное мнение" действительно является мнением граждан, просвещенных разумом, оно не является более мнением индивида или частного лица, которые должны быть высказаны, но воплощает то, что есть универсального (то есть/54/ рационального) в каждом. Иначе говоря, то, что господствует на заседаниях Ассамблеи или в другом месте, это не какой-то частный и заинтересованный индивид или какая-то группа, заботящаяся о своих привилегиях, а это разум, который есть в каждом и обращается к каждому, то есть нечто безличное и анонимное. Если легитимность, связанная с принципом власти, остается слабой потому, что она опирается на внешнее и видимое принуждение и естественно тяготеет к чистому авторитаризму, то, напротив, легитимность, которая происходит из "общественного мнения" оказывается более мощной в той мере, так как речь идет о явном внутреннем принуждении: это та легитимность, которую люди признают сами, поскольку она взывает только к рассуждению и убеждению.