Узаконенная и постоянная близость с мужчиной для Хлои — источник такой поразительной, немыслимой радости, что она, боясь небесной кары, исполняется набожности. По пути домой нет-нет да и завернет в католическую церковь умиротворить Создателя, поставив ему свечку.
И по-прежнему не сообщает Гвинет, что вышла замуж. Пишет матери письма, но не приезжает навестить.
Оливер работает попеременно то школьным учителем, временно замещая тех, кто болен или в отпуске, то дежурным администратором на радио Би-би-си, то нанимается в кафе «Лайонз» жарить гренки по-валлийски и так далее, но повсюду держится (по мнению работодателей) с таким гонором, что сработаться с ним невозможно, и его увольняют даже с таких мест, откуда не увольняют никогда и никого, что для них с Хлоей служит предметом своеобразной гордости.
Какая он незаурядная личность, этот Оливер, как неустрашим и честен, что за цельная натура! Можно ли не любить такого? Оливер — лютый враг богатых, власть имущих, благополучных, удачливых, красивых. Добродетель для Оливера тождественна неумению добиваться успеха, неподкупность — прозябанию в бедности. Оливер плохо спит по ночам, его мучают кошмары, и он с криком просыпается; он безумно страдает от мигреней, несварения желудка, бронхита, похмелья и депрессий. Что ж, Хлое все это было известно.
Хлоя только рада делить с Оливером его невзгоды. Она вместе с ним переживает его депрессии, унимает его мигрени, восхищается стилем его прозы, лечит его от несварения желудка и терпеливо сносит приступы ярости, которым он подвержен, зная, что, как бы он ни орал, ни швырялся тарелками, как бы ни доводил ее в конце концов до слез, гнев его обращен не на нее, а на него самого. Зная также, что к вечеру, отбушевав, он опомнится с удивленным видом и прижмет ее к груди, любя ее, как самого себя, — а может ли женщина требовать от мужчины большего? Тоже по-своему счастливое время. Лучами этого счастья и озарена их жизнь — не только в будущем, но и в прошлом.
Что, как не провидение этого счастья, утешало Хлою в детстве, когда она лежала, полная страхов, на своей жесткой койке; в чем, как не в этом будущем счастье, черпал в детстве Оливер надежду и упорство, без конца сажая и пересаживая свой садик, сколько ни оседало сверху копоти, сколько ни гадили кошки и собаки, как ни безжалостно топтали сестры своими ножищами его нежные саженцы. Его-то, это счастье, и не могут забыть сегодня Хлоя и Оливер, оттого и кружат, не в силах оторваться друг от друга, то окунаясь в события своей жизни, то вновь выныривая; их дети, ее подруги, Патрик Бейтс — насколько больше, как выясняется, напутано, накручено в ее молодой жизни, чем у него, к той первой ночи, которая свела их, — и как все это впоследствии разрослось, расцвело пышным цветом и обратилось в тлен.