Хлоя. Я думала, ты во Франции, Грейс.
Грейс. Кто — я? Ты шутишь. Нудистские пляжи и похотливые старикашки с кинокамерами? Да и стара я состязаться с девчонками на пляже. Это Себастьян так говорит, а кому и знать, как не ему, первому фавориту всех состязаний на пошлом спортивном празднике, именуемом жизнью. Правда, ему во Франции тоже не бывать, поскольку его самолет, слава те господи, упадет и разобьется. Нас вчера в одном доме познакомили с прорицателем, это его слова, а он никогда не ошибается. Если Себастьяну нравится играть с огнем — ради бога, это его дело, я вчера ему так и заявила. Возможно, говорю, ты не на все сто процентов баловень судьбы, как мнишь о себе. В нем сразу поубавилось самодовольства. Только потом я запустила в него чайником и себе же этим напортила, будь оно все неладно.
Хлоя. Грейс, какой тебе смысл вздорить с Себастьяном, когда у него все твои деньги?
Грейс. Вздорить? Это, по-твоему, называется вздорить? Я, милая моя, только что из поликлиники, ходила швы накладывать на губу, и все ребра у меня в синяках. Плевать я хотела на деньги. Все равно они были не мои. Это мне Кристи напоследок подложил свинью, навеки отдал на растерзание охотникам приударить за крупным капиталом, для которых крупный капитал начинается фунтов с пятидесяти. Это к лучшему, что я их лишилась. Что я, на жизнь не заработаю?
Хлоя. Не знаю, Грейс. Ты никогда не пробовала.
Грейс. И зачем я, дура, тебе позвонила. Ты у нас дама чинная, благопристойная. Тебя хлебом не корми, дай окатить человека ушатом холодной воды. Что Оливер-то поделывает? Все держит тебя третьей лишней?
Хлоя. Да.
Грейс. Что ж, будет о чем доложить Марджори.
Хлоя. Жаль, что у меня это сорвалось с языка.
Грейс. Поздно жалеть. Смотрите, она еще лояльность хочет соблюсти в отношении этого монстра. Да он сто лет как утратил право на твою лояльность. Тебе известно, что у Марджори мать забрали в больницу?
Хлоя. Нет, я ничего не знаю.
Грейс. Я ночью позвонила Марджори, когда Себастьян меня лупцевал, но позвонила без толку, у ее матери случился инфаркт, и она была неспособна думать ни о чем другом. Мать в реанимации. Ничего, оклемается. Марджори из этого такое дело делает, можно подумать, ее мамочка при смерти.
Хлоя. Она очень привязана к матери.
Грейс. Ну и что? Я, может, тоже была привязана к Себастьяну. Честное слово, Хлоя, я страшно расстроена. Не могу так без конца. Должно же что-то настоящее быть у человека в жизни, правда? Ты, кстати, знаешь, какой сегодня день?
Хлоя. Нет.
Грейс. Сегодня ровно пять лет, как умерла Мидж.