А вот и Кристи сбегает с лестницы, перепрыгивая через ступеньки, весь — сгусток деловой распорядительности и финансовой сметки. Рост, плечи, свеж и выбрит, мужественное арийское лицо — мечта, а не муж.
При виде Грейс он останавливается как вкопанный. Она улыбается ему. Улыбка томная, полная неги, она приводит на память недавние наслаждения, — никогда еще Грейс так не улыбалась ему, и никогда уже не будет.
Но что это? Что мы слышим? За что Кристи ругает ее? Не он ли так пылко обнимал и ласкал ее еще ночью и, позвольте, не он ли еще за завтраком необыкновенно мило вел себя с нею, когда ел ветчину и пил кофе? А теперь — такие слова? Бесстыдница, халда? В чем дело? Платье? Вся грудь на виду, как у шлюхи?
Да, но сегодня так жарко. Потому она и надела это платье, из-за жары, и только, она клянется, что за вздор, у нее и в мыслях не было соблазнять их доброго знакомого — женатого к тому же на ее любимой подруге — в его коттедже на Суссекском взморье. Какая жестокая, незаслуженная обида, он просто садист, этот Кристи. Радужное настроение Грейс разлетается вдребезги. Малыши ревут. Няня бледнеет от ужаса.
Правда, муж любимой подруги действительно не раз бросал восхищенные взгляды на Грейсово декольте. Правда, позлить подругу действительно было бы приятно. Правда и то, что события минувшей ночи и власть над Кристи, которой они ее наделили и которой он теперь так страшится и противится, направили полет ее амурной фантазии не только к мужу любимой подруги, но и ко всем мужчинам, какие есть на свете. Не так уж Кристи не прав, как подозревает в холодной глубине своей убогой души. Что касается Грейс, она — воплощенная невинность. Она надела такое платье только из-за жары; глаза у нее наливаются слезами. Кристи испортил ей весь день, все будущее, всю жизнь. Горькие упреки срываются с ее дрожащих губ, и Кристи молча поворачивается и уходит к себе в контору.
Первый раз за семь месяцев удалось ему выкроить свободное от работы воскресенье, и полюбуйтесь, во что она его обратила!
Грейс часто приводит этот случай как свидетельство злонамеренности Кристи и собственного стоицизма — убедясь, что с ним вообще невозможно, она ответила на это вполне разумным шагом, научилась водить машину и с первого же захода сдала на права. А так как Кристи не позволял ей водить «мерседес», боясь, что она может сломать коробку передач, она за пятьдесят фунтов продалась в номере гостиницы «Риджентс-Парк» скрипачу-армянину и купила собственную машину. Если верить ее словам.
Хотя Джералдин, инспектор социального обеспечения и вторая жена Кристи, утверждала совсем иное.