Вася рывком придвинулся ко мне и крикнул;
— …товка… ение!..
— Что?
— Подготовка к наступлению, вот что! — крикнул он мне в самое ухо.
Еще несколько оглушительных ударов разорвало землю, теперь уже позади нас, и все затихло.
Вася поднялся на колени и прислушался.
— Все. Пролетели. Наверное, на Орджоникидзе.
Мы скользнули в ячейку.
Как в ней приятно пахло свежевырытой землей, каким чудесным показался каждый камень, как мирно, по-домашнему выглядели лопаты и лом у бруствера! И пулемет все так же стоял на растопыренных сошках, глядя пламегасителем в успокоившееся небо.
Вася присел к нему, прижал к плечу приклад и вдвинул ствол в амбразуру бруствера.
— Ларька, сколько, по-твоему, отсюда до дороги?
Я прикинул расстояние.
— Метров сто тридцать — сто пятьдесят будет.
— Ну, мы с тобой хороши! Все диски пустили бы в белый свет!
— Почему?
— Посмотри-ка на прицельную планку! Я посмотрел.
Хомутик стоял в самом крайнем положении, на девятке.
— Тьфу, проклятая! Надо было сразу проверить…
Я сжал пружинные щечки хомутика и передвинул его на среднюю дистанцию.
С юга донеслись глухие раскаты взрывов.
— Долбают, Наверное, Дарг-Кох… — сказал Вася.
И снова загудела северная сторона горизонта. Однако небо оставалось чистым, никаких самолетов больше не было видно, звук шел словно из-под земли, ровный, неудержимый, страшный своей неторопливостью.
Вася поднял с земли свою каску, смахнул с нее пыль рукавом гимнастерки и надел на голову, туго затянув ремешок под подбородком. И сразу лицо его стало незнакомым, оно будто уменьшилось, заострилось, глаза ушли в тень, а губы резко выделились. Передо мной стоял человек, которого я знал с первого класса, с которым мы вместе ходили на рыбалку и в лес, к Волчьим воротам, который частенько «плавал» у доски, ожидая моей подсказки, и в то же время сейчас я будто видел его впервые.
Он засунул пилотку за ремень гимнастерки и лег за пулемет, Я тоже надел каску, затянул ремешок и лег рядом. Меня знобило, даже трясло от возбуждения. Сейчас… вот сейчас, может быть через несколько минут, начнется то, ради чего нас одели в военную форму, научили стрелять, преодолевать полосы препятствий и ползать по-пластунски… Сейчас здесь начнется настоящий бой… Не репетиция на учебном полигоне, не игра в красных и синих, а самый настоящий бой. Будут раненые и убитые. Не условно, а по-настоящему. Будут стрелять в тебя, и ты будешь стрелять в тех, что идут сюда в медленно нарастающем вое моторов. «Як тильки побачите пехоту — пригинайте ее к земле… и пулемэт не дергайте… а так… тихонечко ведите справа налево и слева направо… справа налево и слева направо… Вин тогда чисто работае… як метла…»