«У этого замухрышки золотые руки, – подумал Левша, – зря он пускается в дальние странствия. Занимался бы своим делом и горя не знал».
Тихо скрипнула входная дверь, и на пороге появился много поживший и столько же повидавший священник со слезящимися глазами.
– Уезжаю от вас. Благословите на дорогу, пан отче, – обратился к нему Стеф.
– Ежай с Господом, – перекрестил реставратора святой отец, – но не забывай – нельзя служить и Богу и мамоне. Роскошные одежды твои будут изъедены молью, а золото и серебро изоржавеет и ржавчина их будет свидетельствовать против тебя, и съест твою плоть, как огонь...
– Доверь дела твои Господу и все предприятия твои свершаться. Верую в Бога отца, Господа нашего Иисуса Христа и Святого духа, – перебил святого отца художник и перекрестился.
– Раздувальный мех обгорел, свинец истлел от огня, плавильщик плавил напрасно, – чуть слышно прошептал священник. – Злые не отделились. Отверженным серебром назовут их, ибо Господь отверг их.
Когда путешественники вышли из церкви, Левша, придержав Стефана за рукав, и, глядя ему в глаза, недоверчиво произнес:
– Поляки, следуя католической вере, крестятся с лева на право. А, ты крестился с права налево.Как православный. Что- то не сходится.
– Господь один для всех нас, кто в него верит, – ответил художник, – и не важно, как креститься. Но, ты подметил правильно. Я ведь по матери украинец.
Во дворе дома, где Стеф снимал комнату, вдоль кирпичного забора густо росли розовые кусты, и Левше вдруг показалось, что он спутал времена года. Последний куст, прижатый сородичами к забору, несмотря на начало декабря и выпавший первый снег, пламенел бутонами едва распустившихся алых роз.
«Большое чувство способно творить чудеса, – подумал Левша,– я, кажется, начинаю верить во всепобеждающую силу любви Стефана, от которой, вопреки законам природы, круглый год цветут розы».
Когда они подошли ближе, все оказалось не так романтично. Последний куст, с непостижимой достоверностью, был нарисован на тщательно отштукатуренной части забора.
– Всё стало на свои места.Чудес не бывает, – с сожалением вздохнул Левша, – и, как обычно, торжествует земное притяжение.
Но, всматриваясь внимательнее в необычное произведение, он на какую-то долю мгновения потерял нить, связывающую его с реальностью и, ощутил головокружение и режущую боль в глазах. Краски начали смешиваться, растворяться, таять и исчезать, уступая место яркому сиянию. Только один красный цветок на правой стороне куста оставался нетронутым и Левша, по необъяснимой причине, не мог оторвать от него взгляд.