Она намеревалась провести их прямиком через коровник к строениям рефектория , откуда недалеко было и до пролома в частоколе, за которым паслись лошади. Занятые попойкой и дележом добычи, викинги не охраняли их.
В хлеву шуршало под ногами сено, и они не сразу заметили фигуру сидящего викинга, занятого дойкой. Тот повернул к ним голову в круглом шлеме, но не распознал в них чужаков. Однако спустя секунду он вскочил, схватившись за лежащий рядом дротик. Эврар оказался проворнее. Одним взмахом франциски он снес норманну голову, и обезглавленное тело, выплеснув фонтан крови, подпрыгнуло и рухнуло, дергаясь и извиваясь. Голова, храня изумленное выражение, откатилась, как кочан капусты, к ногам Ги. Алая струя крови из перерубленной артерии смешалась в подойнике с пенистым молоком. Корова испуганно замычала, чуя ее запах, затопталась в стойле.
Ги отшатнулся:
- Господи, помилуй!..
Эмма медленно опустилась на колени. На устах ее блуждала странная, почти безумная улыбка.
- Как хорошо!.. Господи, как славно…
Она погрузила пальцы в зияющую рану.
- Кровь… Кровь норманна… Сладко… Ты настоящий воин, Эврар.
Мелита невольно покоробило. Эта девочка вся в крови… Никто еще так не благодарил его за убийство.
Корова подалась назад, опрокинув подойник. Эврар напрягся. Совсем рядом послышались голоса. Кто-то шел сюда, и он, торопливо схватив поверженное тело за ноги, оттащил его в сторону, за кучу прелой соломы.
- Сейчас не время для этого! Ги, скорее спрячь голову!
Юноша, бледный как полотно, поднял ужасный обрубок. Но голова внезапно выпала из шлема, за который ухватился юноша, и покатилась в сторону открытой двери.
- Дьявол! Прочь отсюда!
Они бегом покинули хлев. Эмма, завидев в отдалении чей-то силуэт, кинулась к наружной лестнице, и они проследовали за нею в помещение дормитория на втором этаже. Эврар захлопнул за собой дверь и опустил засов. Поначалу ему показалось, что норманны их не заметили, голоса внизу попрежнему звучали спокойно. Но затем раздались негодующие возгласы, и мелит догадался, что викинги, видимо, наткнулись на отрубленную голову сотоварища.
Меченый отчасти понимал их речь и теперь слышал, что те ошеломленно и зло бранятся. Однако кто и когда зарубил норманна, вновь прибывшие не могли понять.
Эврар огляделся. Эмма и Ги уже стояли в противоположном конце дормитория и, прячась за ставнем, глядели на что-то за окном. Он приблизился и тоже взглянул.
Окно выходило в прямоугольный монастырский дворик, опоясанный галереей клуатра. Именно здесь возвышался большой каменный крест, и теперь на нем было распято обнаженное тело преподобного Ирминона. Аббат глухо стонал, уронив голову. Его бело-розовое тучное тело было исполосовано багровыми рубцами. Нестерпимо несло паленым мясом.