Плясал венецианец самозабвенно, вес ему совсем не мешал, и, если честно, двигался он куда лучше, чем сама Хюррем.
Постепенно к танцу присоединились и другие. То ли их захватило веселье, то ли – хотели угодить супруге человека, в чьей стране сейчас находились, кто знает…
Когда количество пляшущих стало достаточно большим, она, стдувая с лица пряди волос, сообщила своему партнеру, что устала.
– По вам совершенно и не видно, – польстил тот. – Это я, старик, запыхался, а такая молоденькая девчушка, как вы… Ни за что не поверю!
– А может быть, я не такая уж и молоденькая! – со смехом ответила она. – Ведь вы не видите моего лица под маской!
– Того, что я вижу, достаточно, чтобы понять, что вы молоды и прелестны, синьорина!
Польстил, конечно, но – все равно приятно.
– А вы молоды душой, синьор, что куда важнее!
Партнер поцеловал ей руку; в этот момент музыка окончилась, и он поспешил откланяться.
Сулейман не танцевал; но, к счастью, и не приревновал ее. Вообще он был в благодушном настроении. В настолько благодушном, что принялся разъяснять жене, кто из гостей кем является.
Четвертым оказался венецианский посланник – новый, еще не предъявивший Сулейману свои верительные грамоты. Тот самый наглец, который решил сделать комплимент ее ножкам.
Что же, тем хуже для него.
– А откуда ты знаешь? Ну, если он еще верительные грамоты не вручал?
– Ибрагим сказал, пять минут назад.
Ибрагим? Как удачно.
А вот инцидент с ногами – не к месту. Если Сулейману донесут – а ему донесут без всяких «если», тот же Ибрагим, к примеру, – то не поздоровится и посланнику, и ей самой. А ухудшение отношений с посланником может спровоцировать ухудшение отношений и со всей республикой.
– Пойду пообщаюсь с Ибрагимом. Может быть, он расскажет о новом посланнике что-нибудь интересное, – Сулейман поднялся. – А ты? Посидишь здесь?
– Нет, – она чуть не сказала «пойду потусуюсь», – пойду тоже общаться. Здесь так здорово!
Господи, да сегодня просто праздник какой-то! Удача за удачей!
– Простите, прекрасная синьора, мой язык – враг мой; но какой настоящий мужчина удержится от комплимента, видя такие ноги? Еще раз приношу свои глубочайшие извинения, прелестная синьора, и выражаю свое искреннее восхищение вашей дивной красотой!
Не тонко. Тем более – для дипломата. Какое «восхищение красотой», скажите на милость? Да еще и искреннее! Лица ее он не видит; фигура? В Венеции в моде сейчас совсем другие формы. Подхалимаж чистой воды.
– Я прощаю вас, – произнесла она важно. – В противном случае вам пришлось бы иметь дело с моим защитником.