П осланник попросил аудиенции через пять дней. Это уже становилось несколько неприличным – обычно послы вручали свои верительные грамоты сразу по приезде.
– Я хочу, чтобы ты присутствовала, – сказал Сулейман за завтраком.
Она кивнула. Об этом уже было говорено много раз.
– Не только на аудиенции, на официальной части тоже.
Она удивилась:
– Зачем?
– Ты даешь мне советы – хорошие советы, лучшие, чем весь мой Диван, вместе взятый. Именно ты нашла наилучший выход из положения с Венгрией – признаюсь, если бы я поступил так, как собирался вначале, у нас было бы куда больше проблем.
– Погоди, прошло еще не так много времени…
– Все равно твой совет был хорош, – упрямо продолжил Сулейман, – и то, как ты поговорила с этим мальчишкой-королем… Я желаю, чтобы все знали: супруга султана Сулеймана Хюррем-хасеки является его соправительницей. Я знаю, ты скромна, но я так решил.
Вообще, конечно, было бы неплохо, если бы он посоветовался с ней, прежде чем решать, что ей делать, а чего – нет. Но все-таки это был мусульманский мужчина, правитель империи, в которой до сих пор место женщин было… совсем не там, куда возвел ее муж и повелитель.
– Я благодарю.
– Скажи, чего ты добиваешься от венецианского посланника?
Ответ на этот вопрос она обдумала заранее. Она скажет правду. Не совсем всю, но – правду.
– Я хочу, чтобы католическая лига, вместо того чтобы сживать со свету мусульман, занялась англичанами.
– Это я понял еще тогда, когда ты велела послу говорить об английских пиратах. Зачем? Мои воины сильны, и мы можем с мечом в руке…
– Никто не усомнится в доблести османских воинов. Но мне кажется, что там, где можно добиться того же результата, что и с помощью оружия, мирным путем, лучше решать мирно. Представь, какое количество османских матерей скажет тебе спасибо, если ты сохранишь жизнь их сыновьям!
– Если армия не будет воевать, она воевать разучится.
– «Армия войны всегда бьет армию мира»[3], – процитировала она. – Это верно.
– Кто это сказал? – заинтересовался Сулейман. – Какой-то великий полководец?
– Это сказала одна женщина.
– Женщина? Она была очень мудра. Она была правительницей?
Она кивнула:
– Что-то вроде. Она была властительницей душ.
Сулейман кивнул:
– Поэты порой бывают умнее владык. Но видишь – ты сама согласилась, что армия мира слабее армии войны.
– Никто не говорит, что воевать не придется. Но, согласись, военные действия, начатые тобой – в то время, когда удобно тебе и по придуманному тобой сценарию, – все-таки имеют куда больше шансов на благоприятное завершение, чем военные действия, которые навязывают тебе.