На самом деле король неистово желает сына, сына законного, которому, в отличие от бастарда, рожденного Блаунт, он сможет передать свою корону. Но это пускай посланник уже додумывает сам.
– Папа не пойдет на это, – еще раз сказал неаполитанец.
– Не пойдет, – согласилась Хюррем. – Но вряд ли это остановит короля Генриха. Судя по тому, что о нем известно, он все равно женится на своей избраннице.
– Но… каким образом?! Этот брак не будет признан церковью! Ни один священник не решится освятить его!
– И снова вы правы. Ни один. Ни один из католических священников. Но что, если этот брак будет освящен священником другой церкви?
– Другой церкви?
– Да, другой. В конце концов, почему бы Генриху не создать собственную церковь? Такую, которая будет подчиняться только ему?
– Но это… немыслимо! Такого еще никогда не бывало!
– Все когда-то происходит впервые. – Хюррем лицемерно вздохнула, опустив глаза. – Знаете, я ведь тоже была христианкой. Приняла ислам, поскольку посчитала, что мать должна быть одной религии со своими детьми. Но если то, что говорят о короле Генрихе, правда, то… Христиане почему-то считают врагами мусульман, а по-моему – никто не может нанести религии столько вреда, сколько наносят ее же собственные адепты, искажающие истинную веру. К тому же такой поступок может стать дурным примером, и тогда…
Она покачала головой.
– Мне даже думать не хочется о том, что может произойти тогда.
В апреле она поняла, что снова беременна. Что же, если будет мальчик, его назовут Мехмедом; в этот раз она не станет противиться.
Подготовка к знаменательному событию не помешала ей отслеживать происходящие в бракоразводном процессе короля Генриха изменения. Впрочем, судя по тем сведениям, которые ручейком стекались к ней, существенного ничего не происходило: своим, полным намеков, разговором с неаполитанским посланником, она не толкнула никого из заинтересованных сторон на более решительные действия.
Тем временем ее ушей достигали и слухи о том, что европейские монархи удивлены и восхищены странной женщиной, которая правит страной вместе со своим мужем, великим султаном Сулейманом Кануни.
Послы при личных встречах восторгались ее осведомленностью; она, следуя давней привычке, посмеивалась. Да, многое она помнила, еще помнила из курса истории – все-таки ее мама подошла к вопросу обучения дочери достаточно серьезно. Что-то – но далеко не все; к тому же мир вокруг нее менялся. Что не могло, с одной стороны, не радовать, ведь именно это и являлось ее целью: внести в историю определенные изменения. С другой стороны, это и тревожило, поскольку неизвестные ей события, вызванные этими изменениями, она не могла «предсказать». Но зато она научилась выуживать крупинки информации из слов, произнесенных теми, с кем ей доводилось пообщаться: посланниками, торговцами. Она научилась настолько умело задавать вопросы, что люди зачастую, сами только что выложившие определенные сведения, вскоре удивлялись тому, что они известны хасеки Хюррем.