Сын кивнул. Все-таки он был еще ребенком, потому и вопрос задал такой, какого ожидать мать совсем не могла.
– Мама, а что это такое – медвежья услуга?
– Это, сынок, такой случай, когда человек, желая услужить кому-то, помочь, делает на самом деле только хуже.
Тяжело дело обстояло и с Селимом. Он не видел брата мертвым, поэтому его не мучили кошмары. Но он, казалось, просто утратил часть себя самого. Связь между близнецами была достаточно сильной, и сейчас, с гибелью одного, другой тоже словно бы таял на глазах.
Селим утратил интерес ко всему происходящему. Плохо ел. Просто большую часть времени лежал, уставясь в потолок. Не разговаривал ни с кем – ни с родителями, ни с наставником. И главное – Хюррем просто разрывалась между покалеченным Джихангиром и Ильясом, чувствовавшим свою вину в гибели брата.
К счастью, Селима взяла на себя Михримах. Кто бы мог ожидать от тринадцатилетней девочки такого такта, такого умения? Она проводила у брата целые дни. Сама кормила его. Разговаривала с ним, не обращая внимания на то, что он не только не отвечает, но даже порой и не слышит, что ему говорят.
И Селим начал потихоньку оживать.
Что случилось с нянькой, Хюррем не знала. Просто после того злополучного дня она ее больше ни разу не видела. Покинула ли женщина Топкапы своими ногами или была вынесена в мешке и сброшена в Богазичи? Она бы не рискнула поинтересоваться у мужа. Да, по большому счету, хасеки это не очень-то и интересовало. Она, кажется, стала куда более черствой, приняв наконец условия игры того мира, в котором ей довелось жить.
Началась весна. Снег таял; потоки грязной воды бежали по улицам, и Хюррем казалось: вот они унесут с собой все беды – и все будет хорошо!
Но «хорошо» было недолго.
Не прошло и месяца, как ей и Сулейману принесли очередную трагическую весть: на охоте погиб старший сын Сулеймана, Мустафа.
Лошадь, испугавшись чего-то, понесла. Мустафа пытался спрыгнуть, но нога застряла в стремени, и когда лошадь наконец остановилась, от головы молодого шехзаде мало что оставалось.
Тело привезли в столицу в меду, предотвращавшем его разложение. За день до этого во дворец, впервые за много лет, явилась Махидевран. Ее не впустили: пускай за эти годы стража сменилась полностью много раз, но султан, как всем известно, отдает приказ только один раз. Шестнадцать лет назад велено было больше не пропускать «эту женщину» – ее и не пропустили.
Но Махидевран дождалась появления султана; когда он въезжал в ворота дворца со своей свитой, бывшая жена бросилась под ноги султанскому коню. Она рвала на себе волосы и кричала, что это «красноволосая ведьма» погубила ее сына, и молила султана о справедливости.