Хюррем молчала. Муж решил назвать мальчика Мехмедом – в честь пророка. Для нее же было очень важно назвать сына по-другому. Важно по двум причинам. Во-первых, это подтвердило бы то, что ее мнение действительно имеет для мужа какое-то значение. Во-вторых – Мехмедом звали старшего сына той, настоящей Роксоланы, и дать первенцу другое имя означало бы, что она действительно может «сломать» предопределенность, создать новую историю, что ли. Может быть, до сих пор уже случалось то, что на самом деле – в той истории, которая была для нее, Стаськи, далеким прошлым, – не происходило. Может быть, Махидевран не была отправлена «в отставку», а уехала, как и положено матери наследника, с сыном, когда он был назначен наместником. Может быть, на самом деле султан женился на той Роксолане намного позже – Стаська-Хюррем попросту не помнила этого. Может, и читала, да в голове не удержалось. А вот насчет сына она помнила точно: сперва – мальчик Мехмед, потом девочка Михримах, потом – Селим, а может, перед ним еще один был… Но первый точно был Мехмед!
– Давай назовем его Ильясом. В честь великого Низами. А Мехмедом мы назовем второго сына. У нас еще будут дети! Много! Для меня это так важно! Ведь именно поэзия Низами сблизила нас с тобой.
Он стоял к ней спиной, но по тому, как опустились плечи и стала менее напряженной спина, она поняла: согласен. Хотела добавить еще парочку фраз, уже почти открыла рот, но вдруг поняла: больше ничего говорить не следует.
Сулейман повернулся.
Хюррем опасалась увидеть сведенные вместе брови, недовольную складку губ, но муж улыбался.
– Если ты обещаешь, что у нас еще будут сыновья, то ладно, пускай этот будет Ильяс. Такого имени в нашем семействе еще не было.
Валиде к такому «новшеству» отнеслась неодобрительно. До этого султанов звали Мурадами, Баязидами и Мехмедами. Впрочем, Сулеймана в «семействе» тоже пока не было. По крайней мере – на троне.
Об этом Хюррем и поведала заявившейся «поговорить» Хафсе-султан.
Валиде задохнулась от возмущения, плотно сжала темные, четко очерченные губы.
– Тебе не кажется, девочка, что ты слишком много на себя берешь? Я в твои годы…
– Вы в мои годы были матерью Сулеймана. Которого назвали так, как вам велел ваш муж, султан Селим. Потому что вам очень сильно хотелось стать матерью султана, валиде. Верно? Вы были готовы ради этого подчиниться. Ради того, чтобы получить власть над гаремом, чтобы, по сути, стать вторым лицом в государстве. А мне не важно, стану я валиде или нет. Это мой сын, я его родила, и я имею точно такое же право, как и отец ребенка, принимать решение о том, как его будут звать.