Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает (Мебиус, Хальм) - страница 73

Нам его мать прислала длинное письмо, в котором писала, что он, мол, один из всего полка удостоился такой награды. И тетя Фрида тоже прислала письмо. Пишет, что Союз немецких девушек и «Гитлерюгенд» — все желают получить от него личный автограф, что Гюнтера буквально завалили письмами и подарками…

Мы все теперь надеемся, что он еще летом придет в отпуск. Я тоже от всего сердца этого желаю. Он его заслужил! И мое пожелание к его 20-летию (27 августа), чтобы все у него было хорошо. Теперь ведь перед ним большое будущее. Как иногда в жизни бывает — никто тебя не знает, кроме родных и близких, и раз — вдруг тебя знает и почитает вся страна…»

«После вручения мне Рыцарского креста моя фронтовая жизнь продолжалась. Никакого отпуска пока не последовало. По-прежнему пекло, песок и камни. Я сидел в отрытом в песке окопчике и читал письма из всей Германии. И что мне с ними было делать? Не мог я рассылать всем и каждому свои фотки с автографами, настрочить свою биографию или выполнить все обещания авторов этих писем. Другие награжденные получали отпуск на родину, но для нас, «африканцев», путь через Средиземное море был связан с немалыми опасностями. Так что я застрял в этой пустыне. Солнце палило ежедневно, песок раскалялся страшно, во фляжке плескался отвратительный на вкус тепловатый кофе, а мыслями я был дома. Как там они? Все ли у них хорошо? Спрашивал я себя, имея в виду родных и близких.

Теперь ответы на письма писал мой отец, в особенности те, в которых просили выслать мою фотографию. Он и высылал фотографии — на которых я новобранец и, конечно же, те, где я изображен уже с Рыцарским крестом на шее.

Примерно две недели спустя после награждения меня снова вызвали в штаб корпуса. Там Роммель додожил мне, что некий господин из Дюссельдорфа решил пожертвовать 19-летнему солдатику, заработавшему себе Рыцарский крест, 10 тысяч рейхсмарок на образование и вообще на устройство в жизни, если этот солдатик живым и здоровым вернется с войны домой. Ни имени, ни адреса указано не было. Письмо было направлено лично генерал-фельдмаршалу Роммелю. Оказалось, что речь шла о виноторговце Артуре Хауте из Дюссельдорфа, известного своей благотворительностью. Разумеется, я был поражен и удивлен и сел тут же написать вежливый ответ с благодарностью на письмо незнакомца из Дюссельдорфа.

После последней и тщетной попытки смять Африканский корпус 22 июля 1942 года на фронте наступило нечто вроде затишья. Ни англичане, ни мы уже были не в состоянии продолжать бои. Наш войсковой подвоз осуществлялся из Триполи, а это целых 2000 километров до Эль-Аламейна, даже из Бенгази расстояние составляло 1000 километров. Англичане имели возможность комплектовать части из солдат колониальных войск — Индии, Новой Зеландии, Австралии и Палестины. Переброска сил из Англии через мыс Доброй Надежды была так же сопряжена с гигантским расстоянием. А до Каира нам оставалось всего-то 80 километров.