Когда мотор заглох и лодка уткнулась носом в берег, голова показалась Елене гудящей бочкой. Она встряхнула волосами, помяла ладонями уши и соскочила на прибрежную гальку.
— Вы вот что, — подал голос Афанасий, отключая топливный шланг. — Не торопитесь. Я пойду вперед, предупрежу.
— Да зачем? — удивилась Елена.
— Мало ли что… Уже не молодые, — родители-то. Павел Иванович все жалуется на давление. От радости ведь тоже бывает всякое…
Елена подумала, что Афанасий прав, и обругала себя за легкомыслие — поленилась телеграмму послать.
Афанасий с полупустым топливным баком на плече припустил рысцой, а Елена с Валерием двинулись следом. Не прошли и полусотни шагов, как увидели бегущих к ним людей — сработал беспроволочный телеграф.
Увидев мать, Елена кинулась навстречу, они со стоном обнялись.
— Куда же ты бежишь? — упрекала со слезами Елена. — Подождала бы у крыльца.
— Столько ждала! Доченька моя…
Но тут же отстранилась и бросилась к Валерию, тот обнял ее, погладил по плечам. А мать уже снова — к дочери:
— Приехали, мои милые… Отец-то вон! Заждался тоже…
На Елену накинулись тетки, обнимали, говорили какие-то слова.
— Долгожданные гости? — услышала Елена рокочущий голос.
Перед нею стоял высокий поджарый мужчина в спортивном костюме: большая голова, длинные черные волосы…
— Петр! — прошептала Елена. — Ты?
— Я говорил старикам, — улыбался Петр, — приедут нынче. Не верили. Здравствуй, голубушка! Здравствуй, любовь моя!
Он шагнул к ней, обнял за плечи и трижды по-русски поцеловал.
— Боже, как я рада тебя видеть, Петр! — прошептала Елена.
С каким-то детским обожанием смотрела она на этого человека, которому было немного за тридцать. Держался он свободно и чуть-чуть высокомерно. Сунул руку Валерию, скользнул взглядом по его лицу и, словно не увидев ничего интересного для себя, отвернулся, едва ответив на рукопожатие.
Валерий с первой минуты почувствовал к нему неприязнь.
Первый день в родном доме прошел в суматохе. Ахи, охи, слезы, умиление, радость — все смешалось. Приходили гости, уходили, мать накрывала на стол, убирала, ей помогали соседки, отец сидел на стуле у печки и все время улыбался. Ему никак не удавалось поговорить с дочкой, отвлекали другие, но он на всех смотрел доброжелательно, в душе радуясь веселой суете в доме.
— Устала? — спросил к вечеру Петр. Он тоже то уходил куда-то, то снова появлялся и садился рядом с отцом Елены, молча глядя на гостей и чуть насмешливо улыбаясь.
Он сидел на ступеньке крыльца, когда Елена вышла проводить очередную тетку.
— Ты как тут оказался? — спросила она, присаживаясь рядом.