А я чувствую, что мы скоро будем вынуждены эвакуировать город и, скорее всего, в Тульскую область, все-таки там есть и добыча угля и запасы продовольствия, а зиму наши ученые прогнозируют очень холодную. Солнечное излучение, которое достигало поверхности Земли, упало в разы, так что еще раз советую, рубите побольше дров. И еще у тебя дача вроде возле деревни Зайцево — там, у местных много скота и, скорее всего, он отравился и пал. Наши биологи проверили и пришли к выводу, что мясо павших несколько дней назад животных после термической обработки можно использовать в питании. Оно при этой минусовой температуре еще не протухло. Мы уже два дня ездим по деревням и собираем туши падшего домашнего скота и здесь их разделываем. Так что займитесь сами заготовкой мяса.
И он поднялся, намекая, что пора заканчивать, — у него еще много дел. Я вспомнил просьбу Саши о звонке в Москву на службу и сказал Михалычу, он пообещал отправить такую телефонограмму. Вышел со мной в приемную и поручил секретарше вместе со мной составить телефонограмму. И по установленному графику связи с Серпуховом отправить ее для передачи в Москву. Попрощавшись со мной, он ушел. Я оставил телефонограмму, у секретарши и пошел в свой институт — думал повидаться с коллегами.
В здании моего института все помещения были забиты железными кроватями, да и просто матрасами, лежащими на полу, стоял стойкий запах пота и какой-то химии. Дежурный спросил, кто я такой и к кому пришел, он не хотел меня пропускать в мой кабинет. Но тут вышел Василий Петрович, работник нашей охраны, который меня хорошо знал и конфликт быстро разрешился. Я прошел в свой кабинет, он был тоже занят пятью кроватями, моего стола и стульев не было, но сейф стоял на месте. Я его открыл и забрал находившуюся там бутылку Французского коньяка, бутылку водки, две банки шпрот и коробку конфет. Также положил в пакет лежащие там компьютерные диски с различными утилитами и с моими работами, после чего, попрощавшись с Василием Петровичем, пошел в лабораторный корпус Галиного института — это была вотчина моей жены.
Корпус встретил меня неприветливо, стекла в вестибюле были разбиты, было холодно и везде было загажено. Осторожно переступая, чтобы никуда не вляпаться, я пошел в лабораторию, где, по словам Гали, имелись низкотемпературные термометры, они стояли в специальных морозильных камерах. В течение минут десяти я демонтировал три из них и пошел в кабинет Гали, захватить какие-то лекарственные препараты, находившиеся у нее в сейфе-холодильнике. Аккуратно разложив взятые вещи по пакетам, я пошел на место встречи с ребятами, никого из своих коллег я так и видел, а специально искать не стал. Толя с Николаем уже должны были подъехать.