– Осторожно, – сказал он на всякий случай.
И она хмыкнула утвердительно.
По завершении акта они лежали рядом, и Астрар молчала и улыбалась – редкое для нее состояние.
– Уж не полдень ли сейчас? – спросил Гостемил, косясь на окно.
– Да, – подтвердила Астрар.
– Ужасно есть хочется, – признался Гостемил.
– Сейчас. Приготовлю что-нибудь. Прости, я была занята все это время, даже к тебе не зашла.
– Чем же ты была занята, Астрар? – изображая трепетный интерес спросил Гостемил, и она засмеялась – видимо, не так глупа была, как изначально он думал. А может, сразу после соития женщины на некоторое время умнеют?
– Да так … Хелье вернулся раненый…
– Раненый?!
– Не сильно. Бок ему кто-то пропорол. Он не сказал, кто и как. А от чуди его толку мало, она безрукая совсем. Нужно было рану промыть, перевязать. Теперь меня Ширин сменила. Дочь у тебя ничего, соображает, хоть и сволочь. А чудь – только глаза свои круглые таращит, и всего пугается.
– Надо бы его … к нему … сходить, – сказал Гостемил. И понял, что может двигать пальцами левой руки. Хороший признак. – И пожрать бы заодно.
– Уж я сказала, что сейчас приготовлю! – вдруг скандальным голосом заявила Астрар.
Ого, подумал Гостемил.
Она лежала слева от него. Было неудобно, но он все-таки умудрился дотянуться правой рукой до ее волос, захватить в кулак, и, приподняв, перетащить ее, взвизгнувшую от удивления и боли, на себя. Глаза ее оказались точно напротив его глаз.
– Ты, тетка, вот что запомни, – сказал он ей. – Если ты будешь ласкова и добра, то проживешь у меня и со мной, сколько сама захочешь. А кричать не нужно. В моем доме не кричат. Правда, это не мой дом, а дом Хелье. Но это несущественно, бовина санкта.
– А ну, пусти меня! – возмутилась она. – Ухожу я!
– А тебя никто и не держит.
Она сползла с ложа и стала долго, навязчиво одеваться.
– За все, что я для него сделала … это ж надо … такая мне благодарность от него … за волосы тягает, подумайте … все такие … аспиды…
Уж стар я, подумал Гостемил, чтобы терпеть в доме скандалистку. Впрочем, я и в молодости не терпел. Если уйдет, то жалко, но ничего не поделаешь.
Он выбрался из постели, распрямился, расправил рубаху, и двинулся к выходу. Она сделала вид, что ей все равно.
В столовой он обнаружил Ширин, занятую кормежкой отрока, которого он помнил – при наборе в ополчение отрок представился ему как «мразь подзаборная».
– Его зовут Завал, – сообщила Ширин. – Он сказал, что знает тебя.
– Знаю его, – заверил отрок с набитым ртом.
– Да, мы немного знакомы, – подтвердил Гостемил. – Один из самых достойных защитников города. Лично перетащил к Десятинной два камня. И третий бы перетащил, но увлекся киданием в костер веток. Искры его заворожили. Тем не менее, сделал больше, чем все сбежавшие ратники вместе взятые, к примеру.