— Василий, иди вправо, я – влево. Ищи, они где-то здесь, потому что парашюты в кабине.
Сам побежал влево от самолета, описывая полукруг. «Плохо, если пилоты уже успели уйти далеко от самолета: ведь горящая машина явно привлечет внимание немцев. Торопиться надо – как бы и самим в беду не попасть», — на бегу размышлял Михаил.
Внезапно он запнулся обо что-то и упал, растянувшись во весь рост. И тут же раздался стон. Человек? Приподнявшись, Михаил протянул руку и стал ощупывать землю вокруг себя. Рука наткнулась на что-то мягкое. Точно, человек! А если стонет, значит, жив.
— Василий, помоги!
Вдвоем они донесли пилота до своего самолета и кое-как усадили его в заднюю кабину, причем у Михаила вызвала удивление странная гибкость и легкость его тела. Однако задумываться над этим ни времени, ни желания у него не было.
— Пошли со мной, — позвал Михаил Василия, — где-то там и второй должен быть. У этого все лицо в крови. Сам он от разбитого самолета не ушел бы – кто-то ему помогал. Значит, искать надо.
Михаил с Василием бросились к тому месту, где нашли раненого.
— Вася, ищи! Хоть руками по траве шарь!
— Серега, сматываться отсюда надо, да поскорей! Немцы могут нагрянуть скоро.
— Сам знаю, меньше болтай. Вдруг из темноты раздался голос:
— Руки вверх!
— Не дури, свои мы! — сказал Василий и вдруг изумился: а голос-то женский!
— Поднимите руки, а то стрелять буду! — Щелкнул затвор пистолета.
Михаил выругался:
— Твою мать, да сейчас немцы нагрянут, сматываться надо!
Он демонстративно повернулся и пошел к своему самолету: если хочет – пусть стреляет. Рядом пристроился Василий.
— Ей-богу, дура! Кинулись спасать!
Михаил поставил ногу на центроплан, собираясь забраться в кабину, но Василий его остановил:
— Подожди, а как же я? В кабине ведь раненый!
— Раненая! Наверняка тоже летчица – не понял разве, что экипаж женский? Давай сделаем так: я ее приподниму и подержу, а ты в кресло сядешь, и я ее тебе на колени посажу.
Рядом с самолетом появилась фигура.
— Парни, а я? — всхлипнула летчица.
— Ты же стрелять в нас хотела!
— Откуда мне было знать: вдруг вы – немцы?
— Ты что, слепая и глухая? Не видела, как мы сели? И самолет наш не видела?
Василий едко добавил:
— И места у нас больше нет.
В самом деле – на самолете две тесные кабинки, где только двое и помещаются. С трудом можно в заднюю кабину двоих втиснуть, где один будет сидеть на коленях у второго. А вот в переднюю кабину двоих не посадишь – будет невозможно управлять самолетом.
Женщина-пилот, видимо, сама поняла ситуацию и упавшим голосом спросила:
— Что же мне делать? Застрелиться?