– Три медяка закладываю, братец, что князь не слезет с коня.
– Пес ети твою мать, – взволновался ремесленник. – Напугал! Чего ему слезать?
– На ногах-то говорить удобнее.
– Это тебе удобнее, потому у тебя коня нет.
– Люди добрые, киевляне, дети мои! – крикнул князь и спрыгнул на землю.
– Видишь? – сказал Грыжа.
– Так он сначала заговорил, а только потом слез.
– Нет, ты проиграл.
– Нет, не проиграл.
– Три медяка проиграл.
– Мы не договаривались.
– Нет, договаривались.
Кругом заинтересовались спором.
– Дети мои, – сказал Ярослав. – Сюда идет Святополк с тысячами воинов. Город не удержать, да и не хочу я, чтобы жители Киева гибли понапрасну. Мы уйдем без боя, но вернемся. Мы дадим Святополку бой, но не в Киеве. Киев слишком хорош для этого. Дети мои, оставляю я вам киевскую казну нетронутой, дабы не наложил на вас Святополк дань непосильную, найдя ее пустой.
– Пусть катится обратно к своим астерам, – сказали в толпе не очень громко.
Где-то захихикали. Никому и в голову не пришло, что Ярослав мог услышать. Но он услышал.
– Дети мои, – сказал Ярослав, качая головою. – Я плоть от плоти вашей.
Никто не понял, что это реплика на сказанное в толпе.
– … И Святополк тоже. Я хочу, чтобы вы жили хорошо. Святополк тоже этого хочет. Разница лишь в том, что я знаю, как это устроить, а Святополк не знает. Я не хочу кровопролития на ваших улицах, и потому ухожу. Святополк хочет, и потому идет сюда.
Те, кто все еще слушал князя, переглянулись в недоумении – к чему это он?
Что-то я не то говорю, подумал он. Или они как-то не так реагируют. Тупые. «Не говори народу всякую истину…» вспомнил он. Ага. Нужно говорить так, чтобы было интересно народу. Сказку им рассказать, что ли. В истории не было еще правителя, который, вместо речей, всем надоевших и в конечном счете бессмысленных, рассказал бы народу сказку. Или прочел бы какие-нибудь вирши. Не стать ли первым? Впрочем, нужно оставить здесь о себе хорошее впечатление. А вирши не все любят, да и сказки тоже. Говорят, что народ – как дети. Врут. Народ – как баба капризная. Сколько дней Святополк их тут поил? Мне докладывали, да я запамятовал. Не больше четырех.
Морковнику Грыже попали локтем в ребро. Он хотел уже было высказать возмущение по этому поводу, но тут увидел, что попавший – печенежский подросток лет четырнадцати. Подросток знал, что попал именно локтем именно в ребра Грыже, и попал потому, что привык передвигаться в пространстве экспансивно, не заботясь о том, причиняют ли его методы передвижения неудобство другим, и извиняться не собирался. Грыжа промолчал.