И тут же спохватился:
— Так, времени мало, боец, — указующий перст в сторону Муркина, — за мной!
Боец молча подхватился и потрусил за мной.
Спустя полчаса, мы запыхавшиеся, но жутко довольные, скатились обратно, в окоп.
— Значит так, Николай Спиридонович, — отдышавшись, начал раздавать слонов, то есть давать вводные, — план будет следующий: я займу позицию на косогоре, где то посередине, между вами и границей. Просьба в мою сторону не стрелять. Командир, наверняка, останется на том берегу. С минометным расчетом. Я постараюсь их успокоить. Еще, не дай бог, радист с ним будет. Того тоже, до кучи. Чтобы подмогу не выслал. Твоя задача! Подпустишь противника метров на сто и, ведя огонь справа налево, постарайся их загнать в ту самую ложбинку. Я посмотрел, она небольшая, так что, чтобы ты им задницу не отстрелил, то набьются туда плотно.
— А дальше?
— А дальше все! Финита ля комедия! Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал. — и тут, поняв, что несет меня куда то не туда, без перехода закончил. — Заминировали мы там все. Как набьются поплотнее, тут им и звиздец настанет. Останется только заупокойную молитву прочитать.
— Товарищ капитан, — вклинился в разговор Муркин, видимо совместная работа, по минированию местности, придала ему смелости, — а вы что, верующий?
— Да вот, то Бога вспоминаете, то молитвы всякие, — в голосе не было подозрительности, только любопытство.
— Ох-хо-хо, с кем мне, за мою долгую жизнь, только не приходилось общаться. И со священниками, и с заключенными, и еще бог знает с кем. А человек я очень восприимчивый. Вот с Нечитайло два часа пообщался, завтра глядишь, по украински забалакаю. — и добавил, отсекая дальнейшие разглагольствования. — Ладно, об этом позже, когда время будет. Вот только буде ли у нас еще спокойное время? Вот в чем вопрос? — и сержанту, — Николай Спиридонович?
— Здесь!
— Сверим часы.
Часы показывали половину третьего утра. До времени «Ч» оставалось совсем чуть-чуть. Да что там, времени совсем не оставалось, но выкроить минутку на то, чтобы заморить червячка, его хватало, с избытком. На мое предложение перекусить, чем бог послал, народ откликнулся с энтузиазмом. Только сержант смотрел с укоризною, дескать, на посту не положено. Но я его успокоил тем, что сказал:
— Впереди война, Николай Спиридонович! И сколько она продлится, никто не знает. А на войне, каждый день на посту. Так что, теперь, всю войну голодным проходить?
Озадаченный такой отповедью сержант обреченно махнул рукой, мол делайте что хотите. Но, тем не менее, от предложенного угощения не отказался. А так как, согласно устава, иметь съестное с собой, им было не положен, то и угощать пришлось мне. Благо что позаботился об этом заранее. Прихватив с собой, на боевой выход, обезличенные продукты. Которые, в случае необходимости, и самому можно съесть, а придется, вот как сейчас, то и предков угостить. Причем без опасения быть раскрытым. Круг «краковской» колбасы, шмат соленого сала и буханка «Бородинского» хлеба. Умяли за милую душу!