К концу каждой рабочей недели я ужасно уставал и большую часть выходных дней проводил в постели. Боль И отечность ступней прогрессировали. Мне пришлось ходить на работу в сандалиях и держать пару домашних тапочек под письменным столом, чтобы передвигаться по офису. Мой врач прописал мне виокс от боли и воспаления в ступнях. Я был морально готов к тому, что однажды не смогу работать. Хроническая боль стала моим вынужденным постоянным спутником. Попав в клещи между медикаментами и болью, я еще и просыпался от трех до шести раз за ночь, а порой и вообще не мог спать.
Я начал спать на заземленном наматрацнике в феврале 2004 года. Утром после третьей ночи заземленного сна спала опухоль на ступнях. Я даже смог пошевелить пальцами и не почувствовал никакой боли. Это было невероятно! И с тех пор каждое утро, просыпаясь, я чувствую себя так, словно мне подарили новые ноги. Со временем я смог перестать принимать преднизон, виокс и лекарство, разжижающее кровь. Сплю я гораздо крепче, чем когда-либо прежде, и, как правило, не просыпаюсь по ночам. А по выходным я теперь могу не отсыпаться, а наслаждаться своим досугом.
Операция по установке кохлеарного имплантата, наряду с технологией усиления звука с помощью заушного слухового аппарата, отчасти восстановила слух в одном ухе, хотя это и близко не напоминает тот слух, который был дарован мне природой. Я не ожидаю, что заземление восстановит мой слух, излечит от головокружений или полностью устранит вред, причиненный моему организму болезнью Бехчета; зато я точно знаю, что оно уменьшило вызванные воспалением боли, и встаю по утрам без всяких болевых ощущений.
Я сплю заземленным каждую ночь и собираюсь делать это всегда. Это не дает воспалению вырваться из-под контроля и помогает мне быть настолько здоровым, насколько это возможно. Благодаря заземлению я способен сносно функционировать, и приступы у меня теперь бывают редко.
Я по-прежнему прихожу на консультацию к врачу каждые четыре месяца и каждый год делаю анализы крови. Мой врач говорит, что мои анализы крови под стать 30-летнему мужчине. А это кое-что да значит, учитывая, что мне 55 лет.
Еще пять лет после наступления улучшений я пытался работать, но вынужденно сторонился людей, отчетов и телефонных звонков. Заниматься повседневной работой мне просто было слишком трудно. Непомерные затраты энергии, уходившей на попытки держать равновесие и понимать, о чем говорит собеседник, изнуряли меня, а водить машину было просто опасно. Так что я занимаюсь домашней работой, приглядываю за стареющими родителями и делаю все, что могу, чтобы помогать близким и друзьям. Если я интенсивно занимаюсь работой в саду и делами по дому, боль в ступнях порой исподтишка возвращается и к концу дня я только и думаю о том, чтобы лечь спать и