– Мне теперь никогда не стать воином Гетланда?..
Сказала она это с горечью и очень тихо, однако отец Ярви отличался острым слухом.
– Пока ты жива, твоя судьба – в твоих руках. Запомни это.
И служитель осторожно потрогал какие-то старые отметины на шее.
– Королева Лайтлин часто мне говорила: на все найдется свой способ.
При одном упоминании этого имени Колючка разом воспряла: конечно, Лайтлин не воин, но ею девушка искренне восхищалась.
– Да уж, нет мужа, который бы не прислушался к словам Золотой королевы…
– Именно, – и отец Ярви покосился на нее. – А если здравый смысл возобладает в тебе над упрямством, возможно, когда-нибудь ты станешь, как она.
Когда-нибудь, возможно, да, но явно не скоро. Они шли по улицам, и люди кланялись, вежливо приветствуя служителя Гетланда, и уступали дорогу. А вот на нее поглядывали мрачно, неодобрительно качая головами. Колючка плелась следом за отцом Ярви, грязная и несчастная, и так они вышли из городских ворот к порту. Народу здесь толпилось немало, и они прокладывали себе дорогу среди моряков и купцов изо всех земель вокруг моря Осколков и некоторых, лежавших еще дальше, и Колючка подныривала под мокрые рыбацкие сети, а вокруг билась и сверкала на солнце только что выловленная рыба.
– И куда нам теперь? – спросила она.
– В Скегенхаус.
Тут она застыла на месте с раскрытым ртом и чуть не попала под груженую телегу. Так далеко?! Да она в жизни дальше, чем на день пути, от Торлбю не уезжала!
– Хочешь, оставайся, – бросил отец Ярви через плечо. – Камни, как говорится, ждут.
Она сглотнула, потом бросилась догонять служителя:
– Я поеду, поеду!
– Ты столь же мудра, сколь и красива, Колючка Бату.
Двойной комплимент? Или двойное оскорбление? Скорее всего, второе. Их сапоги забухали по старым доскам причала, соленая вода билась в покрытые мхом сваи. А перед ними покачивался корабль, небольшой, но изящный. Нос и корму украшали крашенные белой краской голубки. Судя по висящим по обоим бортам щитам, корабль был готов к отплытию.
– Прямо сейчас отходим? – спросила она.
– Меня вызвал Верховный король.
– Верховный… король?..
И Колючка оглядела свою одежду – заскорузлую от тюремной грязи, с кровью, собственной и Эдвала, по рукавам.
– А можно я хотя бы переоденусь?
– Нам не до женских выкрутасов.
– Но от меня ж воняет!
– Бросим за борт, отмоешься.
– Правда, бросите?!
Служитель заломил бровь:
– А у тебя с чувством юмора, я гляжу, не ахти, да?
– Когда со Смертью лицом к лицу окажешься, как-то не до шуток… – пробормотала она.
– Чушь. Самое время шутить, когда Ей в глаза смотришь.