Хилари чувствовала, что будет опасно полностью доверять ему. Беттертон был близок к тому, чтобы сломаться. Он может не выдержать в любой момент. При таких обстоятельствах было бы безумием полагать, что он сумеет сохранить тайну. Поэтому она сказала:
– Я была в больнице вместе с вашей женой в момент ее смерти. Я предложила ей занять ее место и попытаться добраться до вас. Она очень стремилась передать вам некое сообщение.
Беттертон нахмурился.
– Но, конечно же…
Хилари быстро продолжила, не давая ему осознать, насколько вся эта история шита белыми нитками:
– Это не настолько невероятно, как может прозвучать. Понимаете, я от всей души сочувствую этим идеям – идеям, о которых вы только что говорили. О том, чтобы все страны делились между собой научными секретами, о новом Мировом Порядке. Я была в восторге от всего этого. И к тому же цвет моих волос… если они ожидали увидеть рыжеволосую женщину нужного возраста, я решила, что вполне могу подойти. В любом случае мне казалось, что стоит попробовать.
– Да, – признал он, взглянув поверх ее головы. – Волосы у вас совсем как у Олив.
– И понимаете, ваша жена так настаивала на том, чтобы я передала вам сообщение от нее…
– О да, сообщение. Что же в нем говорилось?
– Я должна была передать вам, чтобы вы были осторожны, очень осторожны… что вам грозит опасность со стороны кого-то по имени Борис.
– Борис? Борис Глидр, вы имеете в виду?
– Да. Вы его знаете?
Беттертон покачал головой.
– Я никогда с ним не встречался. Но это имя мне известно. Он родственник моей первой жены. Я слышал о нем.
– Почему он может представлять для вас опасность?
– Что? – рассеянно переспросил Беттертон.
Хилари повторила свой вопрос.
– А, это… – Он, казалось, вернулся к реальности. – Я не знаю, чем он может быть опасен именно для меня, но правда то, что он, судя по всему, опасный тип.
– В каком смысле?
– Ну, он из тех полубезумных идеалистов, которые с радостью перебьют половину человечества, если по какой-то причине сочтут, что это благое дело.
– Я понимаю, какого рода людей вы имеете в виду.
Хилари и впрямь это понимала, и достаточно ясно, хотя, казалось бы, откуда?
– Олив виделась с ним? Что он ей сказал?
– Я не знаю. Это все, что она говорила. Об опасности… ах да, еще она упомянула, что «не могла в это поверить».
– Поверить во что?
– Не знаю. – Хилари мгновение колебалась, потом произнесла: – Понимаете… она умирала…
Судорога боли исказила лицо Беттертона.
– Я знаю… знаю… со временем я к этому привыкну. Но сейчас просто не могу осознать. Однако относительно Бориса я теряюсь в догадках. Чем он может быть опасен для меня