Ей казалось, что Беттертон близок к серьезному нервному срыву. К самой Хилари он относился со странной невнимательностью. Она не была для него женщиной, не была даже другом. Она вообще сомневалась в том, что он осознавал смерть своей жены и страдал из-за этого. Его разум был полностью занят проблемой несвободы. Снова и снова Беттертон повторял: «Я должен выбраться отсюда, должен, должен!» А иногда: «Я не знаю, я понятия не имею, как это сделать! Как мне выбраться отсюда? Как? Я должен это сделать, просто должен!»
По сути, это очень напоминало то, что сказал Питерс. Но была огромная разница в том, как это говорилось. Питерс говорил, как молодой, энергичный, сердитый, разочаровавшийся в чем-то человек, уверенный в себе и намеренный потягаться силой воли и разума с огромной организацией, в которой очутился. А мятежные воззвания Тома Беттертона были словами человека, оказавшегося у предела, почти сошедшего с ума от желания сбежать. Но Хилари неожиданно подумалось, что, возможно, через шесть месяцев она и Питерс тоже станут такими. Возможно, то, что начиналось, как здоровое возмущение и разумная уверенность в собственной находчивости, в итоге превратится в безумное отчаяние крысы, попавшей в ловушку.
Ей хотелось бы рассказать обо всем этом своему собеседнику. Если бы только она могла сказать: «Том Беттертон – не мой муж. Я ничего не знаю о нем. Я не знаю, каким он был до того, как прибыл сюда, и я совершенно растеряна. Я не могу ему помочь, потому что не знаю, что мне сказать или сделать». Тщательно подбирая слова, она в конце концов произнесла:
– Сейчас Том кажется мне чужим. Он… ничего не рассказывает мне. Иногда мне кажется, что эта несвобода, ощущение того, что он заточен здесь, сводит его с ума.
– Возможно, – сухо отозвался Питерс, – это вполне может так подействовать.
– Но скажите мне… вы так уверенно говорили и том, что надо выбраться отсюда. Как мы можем это сделать? Есть ли у нас хоть один шанс?
– Я не имею в виду, что мы, допустим, сможем уйти отсюда послезавтра, Олив. Все нужно тщательно продумать и спланировать. Знаете, люди ведь сбегали и из куда более сурового заточения. Очень многие американцы, да и люди, живущие по вашу сторону Атлантики, писали целые книги о побегах из немецких тюрем.
– Это совсем другое дело.
– По сути – нет. Если есть вход, есть и выход. Конечно, отсюда нельзя прорыть туннель, и это мешает нам прибегнуть ко многим хорошим проверенным методам. Но, как я и сказал, если есть вход – есть и выход. Находчивость, маскировка, умение сыграть свою роль, обман, подкуп и коррупция – все это может помочь. Нужно научиться подобным вещам, нужно обдумать план. И вот что я вам скажу: я