– Ну, это непросто, – сказал он, откидываясь на спинку стула.
Примерно через час его баек у меня сложился довольно ясный образ Боба.
– Ладно, Боб, давайте поговорим о вашем последнем преступлении. Что там случилось?
– А, об этом… Там, в общем, все очень просто, правда. Жили мы с одной девчонкой, и она, как бы сказать, все время меня доводила. То есть, ну, буквально все время, и я просто вышел из себя. Побежал за ней в ванную, где она наливала воду, и как толкнул ее о стену. Она ударилась головой и сползла в ванну, а там было полно воды. Я взял ее за горло и держал под водой. Как же я разозлился. А потом, знаете, как будто какой-то звоночек в голове… мать твою, ну я и влип. Смотри, что наделал. Надо же теперь все отмывать, придумывать, как отмазаться. Но ведь она в тот раз сама меня довела, тварь.
Боб говорил оживленно, смеялся над какими-то «забавными» подробностями истории. Он много жестикулировал, изображая руками чуть ли не все перипетии.
Мне стало тошно при мысли о том, что он сделал. Сидя через стол от него, я уже довольно давно перестал смеяться.
– В общем, завернул я ее в большое одеяло, вынес на улицу [уже стемнело] и засунул в машину. Знаете, это было очень глупо. Я положил ее на переднее пассажирское сиденье. Потом поехал на мост и сбросил в реку, одеяло выкинул в мусорный бак и пошел делать себе алиби.
– Куда? – спросил я.
– Да в ближайший паб, знаете, поел там, пивка выпил, как будто ничего не случилось. Потом вышел и снял проститутку. Я хотел заплатить кредиткой, ну, знаете, чтобы получить чек, но она не соглашалась, тогда пришлось поколотить ее маленько, чтобы она меня запомнила, раз уж не дала чека. Знаете, я ее сильно не бил, так, слегка, чтобы запомнила, ради алиби.
Потом поехал домой. Спать лег. Прошло уже дня два, когда все закрутилось. Ее мамаша все названивала, искала ее [он говорит об этом с недоумевающим выражением на лице, как будто не понимает, почему мать его подружки беспокоится, что та куда-то пропала], и я ей сказал, что мы поскандалили и она собрала вещи и съехала.
Потом пришла полиция, стала меня расспрашивать. Я им сказал все то же самое, сказал, куда пошел после ее ухода. Мол, ходил к проститутке – идите проверьте.
Они [полицейские] все приходили и уходили, расспрашивали меня, но я все время стоял на своем. Где-то через месяц ее мамаша довела копов до белого каления, и они опять приходили ко мне, надевали наручники, говорили, что нашли тело [неправда], всякое такое. Даже установили у меня камеру. Но я их надурил. Когда они записывали допрос, я сказал, что хочу адвоката, и повторял, повторял. Потом же я просто мог сказать, мол, они же не дали мне адвоката.