— Да не очень удивительно, — честно сказал я. — Ты учти, что большую часть времени я вынужден уживаться с двумя навязчивыми идеями. Первая — что я уже умер, вторая — что меня вообще никогда не было. И всё происходящее — просто причуды распадающегося сознания, не то угасающего, не то вовсе неосуществившегося. Представляешь, как я наловчился создавать оптимистические версии? Да ещё и доказательно их обосновывать, потому что моему скептическому уму подавай убедительные аргументы, иначе он даже слушать не станет.
— Макс! Что за?..
— Ну да, — согласился я. — Конечно я псих. Никаких возражений. Просто вот так моё дурацкое сознание пытается справиться с внезапно свалившимся на него бесконечным счастьем быть сэром Максом из Ехо. А я — с его нелепыми идеями. И заметь, я всегда побеждаю, если не нокаутом, то по очкам. Впрочем, теперь, думаю, будет полегче. Я имею в виду, после того, что вы все мне устроили; ты, конечно, выступил круче всех, но и другие участники концерта большие молодцы. Когда бесконечное счастье сменяется таким лютым ужасом на всех фронтах, довольно легко поверить, что это и есть настоящая жизнь.
— В этом вопросе ты всегда можешь на меня рассчитывать, — сказал сэр Шурф. — Если для уверенности в собственном существовании тебе необходим, как ты выражаешься, «лютый ужас», обращайся. Я придумаю, как это устроить.
Кто бы сомневался.
Из его кабинета я ушёл, как и пришёл — Тёмным путём. Сказал, что домой, завтракать, и даже не то чтобы соврал, действительно собирался так поступить. Но вместо гостиной Мохнатого Дома почти нечаянно шагнул в сад, окружающий резиденцию Ордена. Сперва растерялся — с каких это пор я потерял власть на собственным передвижением? Но был честен с собой, поэтому быстро понял, что этот сбой — просто следствие внутреннего противоречия. Какая-то часть меня — назовём её голосом разума — рвалась срочно повидаться с леди Сотофой Ханемер, потому что ещё никогда в жизни её совет не был мне нужен так сильно, как сейчас. А другая часть меня — для её обозначения у меня есть множество слов, все до единого нецензурные — вопила, что я должен обойтись без Сотофы и разбираться сам. Страх и гордыня — гремучая смесь, всегда это знал.
Не в силах остановиться на каком-то одном из решений, я просто шагнул в сад — читай, предоставил выбор судьбе. Сказал себе, что моё дело — неторопливо пройти по тропинке до невидимой калитки в ограде. Если леди Сотофа встретится мне на пути, броситься ей на шею и рыдать, пока не скажет, что всё будет в порядке, и не объяснит подробно, по пунктам, как к этому порядку прийти. А не встретится — ладно, тогда попробую справиться сам, как последний дурак.