— Не ожидал от вас такой молодой прыти, Буревестник, — смеялся мой спутник.
— Кажется, и вы весьма ловко спрятались в кустах, профессор? — иронически заметил я.
Попов лишь развёл руками. При свете идти стало легче, но тропинка стала совсем узкой и уходила прямиком вверх. Но внезапно мне снова показалось, что я различаю вдали приглушённые крики или пение.
С величайшей осторожностью, поминутно оглядываясь и останавливаясь, мы принялись подниматься вверх по склону. Теперь мы двигались, боясь неловким движением вызвать ненужный шум. Я шёл впереди, Попов чуть поотстал.
Наконец, из-за листвы открылась поляна. Странное зрелище предстало перед моими глазами. На поляне горел огромный костёр. Может, костров было и больше, но я различил в первую минуту один. Вокруг бивачного огня сидели спиной к нам два или три человека. Один из сидящих встал и принялся бить в бубен… Потом он остановился и показал пальцем в нашу сторону. Сидящие обернулись и встали. Надо было немедленно уходить.
Я повернул голову в ту сторону, где должен был стоять Попов.
— Александр Степанович, — позвал я, и, к своему ужасу, никого рядом не разглядел.
Лёгкий шорох в кустах сразу привлёк моё внимание, однако же слишком я был испуган. Я повернул голову в ту сторону, откуда послышался шелест веток, и встретился лицом к лицу с дикарём! Улыбаясь своей усатой, вымазанной грязью или краской рожей, жуткого вида создание стояло метров в пяти и глядело мне в глаза. Рыжеватые отблески ночного костра пробежали по мерзкой физиономии, а узкие глазки хищно блеснули. Сердце моё похолодело от ужаса.
В других обстоятельствах ваш покорный слуга несомненно вступил бы с незнакомцем в борьбу. Мысленно я не раз представлял себе, как одним прыжком валю наземь противника и овладеваю инициативой. Но в ту секунду, сам не могу понять почему, тело оцепенело, а мужество оставило меня. Не помня себя от страха, я заорал и бросился вниз. Напоследок меня наградили словно бы лёгким подзатыльником. Да так, что шапка слетела с меня и улетела далеко вперёд. Ноги сами понесли вперёд. Я случайно наступил на шапку, подхватил ее и, не чуя ног под собой, бросился наутёк. Несколько раз я чуть не разбил себе голову о камни, можжевельник цеплялся за пальто невидимыми руками, камни летели в разные стороны, ступни разъезжались. Колючие ветки, которых я больше не замечал, расцарапали всё лицо. Один раз я зацепился за сук, дёрнул. Карман с треском оторвался. Я даже не задумывался, где остался Попов. И, выбравшись на ровную дорогу, очумело бросился к дому.
Прибежав, как загнанная лошадь, я первым делом в дикой спешке закрыл все двери, запоры и ставни, отдышался и бросился на тюфяк, готовый к любым новым испытаниям. Меня всего трясло, по спине катился пот, каждый шорох казался подозрительным. Только под утро мне всё же удалось забыться сном. Но едва я продрал глаза, как увиденное мной ночью всплыло в моей памяти. Одно очень странное обстоятельство поразило меня. В спешке, придя ночью домой, я швырнул тулуп и шапку прямо на пол. Когда же утром, при слабом солнечном свете, взялся я за папаху, то обнаружил, что кто-то проткнул её небольшой палочкой с металлическим наконечником. Я стоял с папахой в руках, не имея сил сойти с места, и прислушивался. И вот за дверью раздались шаги. Затем осторожно постучали. Ко мне! Я затаился и перестал дышать, приготовившись к самому худшему, но голос, на моё счастье, произнёс: — Не бойтесь, Буревестник. Свои.