— На севере, — сообщил вампир. — Так… Я хотел узнать.
Сосредоточенно кивнув, я приготовилась выслушать вопросы Гедымина, и первый же поставил меня в тупик.
— Ты можешь назвать адрес, по которому жила с родителями в Хилгаре? И что стало с домом?
Я несколько секунд таращилась на вампира, а потом, чувствуя себя немножко идиоткой, спросила:
— А он был здесь?
Теперь и вампир уставился на меня, как на глупенькую девочку:
— Ты же прожила почти десять лет здесь.
— Ну, это давно было! — протянула я с таким видом, будто вампир поминает дела столетней давности.
— У вампиров отличная память, — поджал губы молодой человек, а после обреченно застонал и взъерошил идеально уложенные волосы. — Плохо… И что стало с домом не помнишь?
Я покачала головой и задумчиво склонила голову на бок, наблюдая за реакцией Гедымина. Вампир выглядел так, словно потерял последнюю зацепку.
— А что? — Раз уж в глазах вампира я давно преобразилась из обычной девушки в странноватую чудачку, — а какой еще может быть ведьма? — то подобный вопрос не сделает мой образ еще хуже.
— Возникло предположение, что какие‑то материалы по делу твои родители могли хранить дома, — честно ответил вампир.
Мне с самого начала не верилось, что мама и папа притащили бы куда‑либо сведенья о каком‑то таинственном новом изобретении, поэтому я лишь неопределенно покивала и уставилась на стены общаги.
На уровне четвертого этажа инородно и забавно смотрелись шторы, полоскавшиеся в проемах трех окон: ярко — зеленые в крупные розовые бабочки и младенцев с крылышками. Похоже, кто‑то из девушек прекрасно обжил отведенную комнату, создав в ней домашний уют.
— Я попробую узнать у бабушки, — не столько из‑за природной доброты, сколько из‑за куда более природного любопытства озвучила я неожиданную идею. — Домом после смерти родителей занималась она. Может бабушка даже назовет того, кому продала дом.
Вампир покивал, поддерживая эту идею, а после спросил:
— Обижаешься на меня?
Я ответила не сразу, обдумывая ответ. Гедымин выжидательно на меня посматривал, не торопя с ответом.
— Нет, — я решительно покачала головой. — Уж прости.
Вампир непонимающе нахмурился и уточнил:
— Ты о чем? За что просишь прощение?
Я вытянула ноги, сорвала спрятавшийся в траве цветочек, повертела его между пальцами и призналась:
— Мне не из‑за чего обижаться, ведь хоть ты и симпатичный… Да и немного нахальный, а некоторым это нравится… Ну и не будем отрицать загадочность и, как следствие, притягательность образа… Но нет, мне не из‑за чего обижаться, потому что ни влюбленности, на которую ты рассчитывал, ни даже намека на оную нет.