Но была ли она действительно сообщником? Спустя некоторое время стало известно, что Логотети выехала из квартиры, не оставив никакого адреса. Объявление в газете тоже не появлялось, и Георгий снова обратился в Каир.
Вскоре был получен новый ответ из центра «004». Георгий помнил, что декабрьская телеграмма оставляла за ним право выбора: «Считаем, что следует решить вопрос о возвращении на базу». После того как в Каир было сообщено о публикации объявлении о розыске, центр «004» отправил к нему депешу почти категоричного содержания: «Ждем быстрейшего возвращения». А сейчас пришел уже формальный приказ: «Возвращаться». Но каким образом?
К этому времени относятся сведения о тесных контактах Георгия с организацией «Валасаки — Левриды», помогавшей греческим офицерам бежать на Средний Восток. Переброской людей через море занимались некоторые владельцы мелких судов, используя иногда и шлюпки для перевоза беглецов с одного суденышка на другое. Процедура эта была опасной, но, во всяком случае, если такое судно напарывалось на итальянский или немецкий патруль, оставалась еще какая-то возможность избежать суровой ответственности. В конце концов связь с островами была очень плохой, и находилось много желающих пробраться на родину подобным способом. Кроме того, и немцы и итальянцы нуждались в услугах подобного рода, чтобы перебрасывать своих агентов на палестинский или африканский берег. И тем не менее в случае с Георгием Ивановым положение было совсем иным: по всей стране были разосланы объявления о розыске «опасного преступника» — в крупных портах, маленьких прибрежных деревеньках был усилен контроль, устраивались самые настоящие облавы и засады, сотни арестованных допрашивались в первую очередь на предмет всяческих акций, связанных с деятельностью Иванова, кроме того, его фотография, хотя уже несколько засиженная мухами, украшала стены всех административных учреждений оккупантов. Диверсанта спасало лишь то, что ему удавалось хорошо менять свою внешность.
И вот теперь Георгий приходил в ярость. Очередная депеша содержала официальный приказ: «Возвращаться». А как раз накануне один из судовладельцев, узнав, что ему предстоит везти Иванова, отказал в последнюю минуту.
— Я не хочу рисковать головой, — заявил он. — Разве что за два миллиона… — добавил он тут же.
При второй попытке ожидаемое судно не пришло. И так каждый раз что-либо мешало Георгию взойти на спасительный борт рыбацкой фелюги. То лодка не могла попасть в условленное место, то капитан отказывался брать неизвестного человека, а бывало, что Георгий становился жертвой шантажа и вымогательств. Лишенный возможности выехать на Средний Восток, он опять начал подумывать о Салониках. Там, в кругу семьи и старых друзей по клубу, ему бы свободнее дышалось, там он быстрее набрался бы новых сил. Иногда, особенно в перерывах между выполнением отдельных заданий, Георгий все чаще испытывал чувство полного одиночества. Тогда находили приступы тоски и нужно было огромное напряжение воли, чтобы преодолевать их. А преодолевать их было необходимо — это Георгий хорошо знал; нигде так настороженно и с такой настойчивостью не ожидали Иванова, как в его родном городе. Шеф местного гестапо, бывший пастор Лохер, часто говаривал своим сотрудникам: