Однако и на этой должности он продержался недолго. Вот как это произошло. В палатку, где он спал вместе с солдатами Офицерского легиона, вбежал запыхавшийся адъютант из комендатуры лагеря.
— Врача! Кажется, среди вас есть хирург! Быстрее! — закричал он.
— Я хирург, в чем дело? — спросил с соседнего матраса щуплый поручик, отнесенный по совершенно непонятным соображениям к саперам. Именно в тот день его как раз наказали «палаточным» арестом за утерю лопатки.
— Очень хорошо! Значит, вы хирург? — спросил адъютант. — Быстро к пану полковнику… Он заболел, страшные боли…
В тот вечер рота саперов отдыхала от своего мучителя. По палаткам ходили слухи о том, что хирург приказал вскипятить огромное количество воды и что он вообще отдает очень странные приказы. В каком-то из соседних взводов отыскали бывшего студента медицинского факультета, еще где-то — инженера-механика.
— Подготавливает операцию, переделывает перочинные ножи в скальпели, сам делает хирургические нитки, — передавалось из уст в уста.
Поздней ночью измученный до предела хирург ввалился в палатку. Выражение его лица было довольное. Картежники подняли головы.
— Ну как, зарезал старика? — спросил один из них.
— Будет жить… Спас этого прохвоста в самый последний момент, — добродушно ответил маленький «сапер».
Буря грянула на следующий день, когда рядом с лагерем приземлился английский санитарный самолет. Британский хирург не мог прийти в себя от возмущения: по его мнению, оперировать больного в столь ужасных санитарных условиях было просто безумием. Маленькому «саперу» сразу же устроили нечто вроде дознания, а Иванова вызвали в качестве переводчика. Но гнев англичанина улегся сразу же, как только маленький поляк произнес несколько магических латинских слов, а пациент слабым голосом подтвердил, что он сам потребовал произвести операцию.
— Вы взяли на себя огромнейшую ответственность! — заявил бригадир, с восхищением глядя на хирурга в саперском мундире.
— Переведите, пожалуйста, что мне это не впервой, — ответил хирург.
Событие имело далеко идущие последствия. Самолет вылетел в Александрию вместе с больным и врачом, но англичанин при этом справился с записью в своем блокноте и назвал фамилию Иванова. Таким образом, в полет отправился и Георгий Иванов в должности санитара и переводчика.
Уже с первых дней пребывания в лагере Георгий убедился в том, насколько бессмысленно растрачиваются знания и профессиональные навыки в маленьком офицерском кружке, который и на чужбине пытался восстановить свои довоенные привилегии. Энтузиазм и стремление к борьбе здесь использовались для возвращения офицерам их положения, власти, жалованья. Мечтой каждого офицера было попасть в ряды линейной Карпатской бригады. На более низшей ступени существовал так называемый Офицерский легион. Помимо него, была еще и II группа с более низким жалованьем и без каких-либо обязанностей, и, наконец, в Палестине слонялась без дел масса бывших командиров и важных чинов. В подобных условиях одного молодого подхорунжего, который уже после сентября сражался в партизанском отряде майора Губалы, обвинили во лжи. Парень напрасно доказывал, что уже в партизанах ему было присвоено офицерское звание; отданный под суд, преследуемый грязными инсинуациями, он в конце концов покончил с собой.