– Но я заканчивал институт и знал, что, предъявив диплом отцу, ради которого и учился по сути, займусь какой-нибудь бурдой, приносящей деньги.
– И стал бухгалтером?
– Нет, не сразу. Сначала я встретил генерального, стал у Бойченко кем-то вроде мальчишки на побегушках. Он, конечно, меня многому научил. Вот уж бизнесмен от Бога. Не мозг – калькулятор! Работоспособность буйвола. Никаких пустых амбиций и рефлексий. Все умеет, знает, просчитывает и при этом не боится рисков. Ну и скряжничает, конечно. За копеечную выгоду сам за руль сядет, помчится на другой конец света, не поспит три ночи. Так копейки и складываются в рубли. И в миллионы. Характер!
Павел вынимает затекшую руку из-под Маниной спины, вздыхает, натягивая одеяло под подбородок.
– Ты думаешь, он будет сейчас оплакивать свою карандашную империю, на которую угрохал десять лет? Да черта с два! Отряхнется, как псина после ушата воды, и пойдет рыскать дальше. И через год – помяни мое слово – сотворит что-нибудь не менее значительное.
– Так это здорово, Паша. Он ведь и тебя с собой возьмет. Ты ему нужен, как никто. Ведь это ты спас его, уничтожив документы! И вы столько лет вместе, доверяете друг другу.
Супин морщится.
– Во-первых, еще не факт, что спас и спасся. Во-вторых, в бизнесе до конца никто никому не доверяет. Запомни это раз и навсегда. Да, партнеры. И в то же время каждый – сам по себе.
– Это очень… тяжело. Я бы не смогла жить в таком напряжении и знать, что все время одна, – вздыхает Маня.
– Но ты ведь в Москву ехала совершенно одна! И не боялась. И смогла в общем, неплохо устроиться.
– Думаешь, неплохо? – скептически фыркает Маня. – Да нет, просто мне на людей везет. Алю вот встретила, Ритку. Тебя.
– Да, как это все вдруг перевернулось? Земля с орбиты определенно сошла.
Павел мотает головой и, вздохнув, отворачивается от Мани, подгребая подушку под шею.
– Спокойной ночи, – шепчет Голубцова, прижимаясь к его спине.
В шесть утра она просыпается от холода. Павла рядом нет. Его примятая подушка выглядит сиротливо. Маня встает, поднимая с пола соскользнувшее одеяло. На цыпочках она бежит к маленькой комнате. Заглядывает. Супин лежит на кушетке, поджав ноги и завернувшись в шерстяной плед, и спокойно похрапывает.
Маня возвращается в пустую кровать.
«Ну и ладно. У дворян, кстати, всегда были раздельные спальни. А он вообще одиночка, вещь в себе. Ничего страшного…» – успокаивает себя Голубцова, но до звонка будильника таращится в темноту, вздыхает и крутится, никак не находя удобного положения.