– Ты так говоришь о себе, как будто о постороннем рассказываешь.
– Это старческое, – усмехнулся Павел. – А Сикорский никого не удерживал, а, напротив, помогал встать на свои ноги. Ему ведь тоже Рахманинов помог, дал пять тысяч долларов, а в двадцать третьем году это были большие деньги[25].
– Они и сейчас большие. Я что-то нигде не читала об этом факте.
– А кому надо? Кто напишет, что русский помог русскому? О том же Сикорском пишут, что он великий американский авиаконструктор, только так – американский. Они думают только о престиже Америки – и правы. Они думают о себе, а мы должны думать о себе сами.
– У меня муж тоже был летчик, – неожиданно сказала Мария.
– А почему был?
– Он погиб в воздушном бою в сорок втором, пошел на таран немецкого бомбардировщика. Над Ла-Маншем.
– О, вот об этом я точно читал в американской газете. Помню заголовок: «Таран над Ла-Маншем». Царство ему небесное! – перекрестился Павел.
– Царство небесное! – перекрестилась и Мария.
– Он был француз?
– Да. Его звали Антуан.
– Достойный человек, – задумчиво сказал Павел. – Война в первую очередь берет лучших…
Наконец они крепко уснули – опустошенные, звенящие от блаженного напряжения и взаимной нежности.
Мария проснулась от страха – она протянула руку, чтобы обнять Павла, и рука ее оцепенела в пустоте. Она открыла глаза, присмотрелась в темноте, ощупала постель – нет, никого с ней не было. Мария вскочила на ноги, пробежала к окну, резко отодвинула портьеры: спокойный ровный свет пасмурного октябрьского утра залил спальню. Не было ни одежды Павла на стуле, ни его желтых ботинок у кровати, не было даже его следа… Кое-как попав в рукава халата, босая, она выскочила в темный коридор, тишина стояла в квартире оглушающая. Чутко прислушиваясь, Мария пошла из одной комнаты в другую – никого. Вот наконец и гостиная, большие напольные часы в виде готической башни показывают ровно десять, но почему-то не бьют. Странно. Мария подождала минутку, но часы так и не ударили.
Дверь кухни была закрыта, но и за ней тишина.
Собравшись с духом, она распахнула кухонную дверь.
Нюся и Павел сидели за кухонным столом и играли в карты. Фунтик, обычно садившийся только у ног Марии, скромно сидел у ног Павла.
Мария подошла к ним простоволосая, оказывается, заплаканная. Когда успела заплакать, она и сама не знала.
– Вы что делаете? – растерянно спросила Мария, глядя на игроков с картами в руках.
– В подкидного дурака играем, – спокойно отвечал Павел, – Нюся меня уже два раза обставила.
– А часы почему не бьют?
– Я бой отключил, чтобы они тебя не будили. Фунтик встал и, застенчиво отводя глаза, завилял хвостом с белой кисточкой на конце.