– Улица у нас в поселке одна, но из трех частей: в начале – Подгорная, потом идет – Заводская, все, что вдоль кирпичного забора, а наш кусок – Парижской коммуны. Дом одиннадцать.
– Я жду тебя в Москве. И письмо напишу обязательно! – За порогом Александра крепко обняла Ксению и поцеловала в щеку. – Малышей поцелуй! Пока.
Ксения проводила гостью до калитки, а когда машина тронулась, подняла руку в прощальном жесте…
Ехали до Семеновки быстро, с ветерком.
– Это ты Витю-гада прикокал? – неожиданно спросила Петра Александра.
– А тебе зачем знать?
– Хочу вынести благодарность от лица старшего по званию.
– Служу Советскому Союзу! – взял под козырек Петр и запел, перекрывая шум мотора и встречного ветра:
– Я был батальонный разведчик,
А он писаришка штабной.
Я был за державу ответчик,
А он спал с моею же-ной…
– Петро, – прервала его Александра, – а чего ты не женишься?
– Сначала батю надо женить. А то что ж, я женюсь, а он один останется – так нельзя.
– Значит, ждешь своей очереди?
– Выходит, жду. А Ксеня тебе родня?
– Да, родня. А ты невесту приглядел?
– Тебе честно? – Петр оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Александру в упор своими светлыми, много чего повидавшими глазами.
– Если говорить, то честно, но можешь и промолчать.
– А чего мне молчать? Ты догадливая. Да, конечно, если бы на ней, то женился хоть завтра, но она не из тех, она будет ждать…
– Ты о Ксении?
– Ну… А как ты насчет гада дотумкала, морская пехота?
– Во-первых, по твоим глазам затравленным, во-вторых, у тебя на кладбище голос как-то задергался, когда тебя Ксения про него спросила, а в-третьих – разведка должников не забывает!
– Не забывает, – усмехнулся Петр. – Смотри, во-он на горизонте чернеется, то пассажирский, московский… Погнали, может, успеем!
– Погнали! – азартно поддержала водителя пассажирка.
Как туман на рассвете – чужая душа.
Георгий Иванов
XI
В молодости эти размышления не приходили ей в голову, а в зрелые годы, когда Александра Александровна выдавала замуж дочь Екатерину, как-то однажды она призадумалась над тем, что мужчины женятся, а девушки выходят замуж по обоюдной горячей любви и осознанной доброй воле довольно редко. Гораздо чаще в предсвадебном угаре они бывают обложены десятками совпавших обстоятельств, как загнанный волк красными флажками, и деваться им некуда, кроме как бежать в специально оставленный створ, где поджидает их подвыпившая компания с улюлюканьем и бодряческими криками «Горько!». Да, примерно так бывает у многих, но осознание этого приходит, как правило, через годы, хотя иной раз жених или невеста готовы дать деру из-за пиршественного стола, но подобные скандалы случаются очень редко, а обычно не убегают, сидят в застолье, как в летаргическом сне, и на очередной окрик «Горько!» послушно подставляют жестяные губы.