Он улыбается на это, останавливает стекло рукой.
— Я буду вести себя хорошо, — говорит он. — Я обещаю.
И затем он обходит машину спереди, словно я уже сказала да, хватает фотографию на ветровом стекле и засовывает ее в задний карман. Далее он садится рядом со мной и захлопывает за собой дверь.
Что такое с этим парнем? Сопротивление бесполезно. Или я просто слишком устала, и мне очень жарко, чтобы придумывать еще аргументы.
— Одна поездка, — строго говорю я. — И все. И если ты уронишь хоть крошечку, то можешь выметаться из машины. И я даже не сбавлю скорость.
— Ой, пожалуйста, — он тянется к ремню безопасности. — Тебе не нужно нянчится со мной, правда. Будь прямой. Не сдерживайся.
Я это игнорирую и выезжаю из молла на дорогу. Мы не проехали и полквартала, когда я ловлю его на незаметном поедании картошки фри. Он думает, что он весьма ловкий: прячет ломтик в кулак, а затем делает вид, что зевает, но я профи в этом. Лисса всегда устраивает мне проверки.
— Что я сказала насчет еды? — говорю я, останавливаясь на красном сигнале светофора.
— Я гхолодный, — бормочет он, затем проглатывает. — Я голодный, — повторяет он.
— Мне все равно. Никакой еды в машине, точка. Я стараюсь держать ее в порядке.
Он оборачивается, смотрит на заднее сиденье, затем на приборную панель и коврики.
— В порядке? — переспрашивает он. — Да она как из музея. Даже пахнет новизной.
— Точно, — подтверждаю я, когда светофор меняет цвет.
— Возьми здесь левее. — Он показывает, и я меняю полосу, оборачиваясь назад. — Готов поспорить, что ты помешана на контроле.
— Неправда, — говорю ему.
— Давай посмотрим. — Он тянется за упаковкой, аккуратно вытаскивая картошку фри. Она длинная и похожа на резиновую, еще и сгибается, когда он держит ее двумя пальцами. — В интересах науки, — говорит он, покачивая ею, — Маленький эксперимент.
— Никакой еды в машине, — повторяю я, словно мантру. Господи, как далеко его дом? Мы были возле отеля, в котором у нас проходил прием, так что он должно быть близко.
— Здесь налево, — говорит он, и я поворачиваю на улицу, распугивая парочку белок на деревьях. Когда я снова смотрю на него, его руки пусты, картошка фри, теперь прямая, лежит на консоли переключения передач.
— Теперь, не паникуй, — он накрывает мою руку своей. — Дыши. И просто оцени, на минуты, всю свободу в этом хаосе.
Я выдергиваю руку.
— Который дом твой?
— Это вовсе не беспорядок, видишь? Это прекрасно. Это природа в своей красоте…
Затем я вижу: белый фургон, криво припаркованный во дворе маленького желтого дома в сорока футах от нас. Свет на веранде включен, средь бела дня, и я замечаю рыжеволосого барабанщика, Ринго, работника кофейного магазина, он сидит на ступеньках вместе с собакой. Он читает газету; собака тяжело и часто дышит, высунув язык.