Дом-«ферма» был построен из серого йоркширского камня в расцвет Викторианской эпохи каким-то самодеятельным умельцем, охваченным манией величия. Высокие готические трубы возвышались в ночи над остроконечной крышей, а вокруг громоздились десятифунтовые стены.
Ник припарковал машину на узкой дорожке примерно в тридцати-сорока ярдах от главного входа, открыл калитку и вошел.
— Выглядит как скверная пародия на Вутергинские высоты.
Лайзер протиснулся за руль и рассмеялся:
— Пожелай мне успеха, генерал. Может быть, они вручат мне медаль или что-нибудь в этом роде.
— Разыграй что-нибудь. Сымпровизируй по слуху, — попросил Ник. — Если Ментон там, ты найдешь что сказать. Я буду ждать тебя здесь.
Американец захлопнул дверцу машины и быстро отъехал. Железные ворота были открыты, и он проехал по аллейке между двумя параллельными рядами голубых елей, которая вела к темной махине дома. Нигде не было видно ни единого огонька. Он направился по узкой дорожке вокруг дома и остановился в захламленном дворе.
Свет был виден в отдаленном окне. Он освещал «ягуар» Ментона, и Лайзер выключил двигатель. Когда его звук заглох в ночи, в доме послышался собачий лай, громкий и угрожающий. У Чака что-то сжалось внутри, и он вздрогнул.
Когда Лайзер вылез из мини-«купера», дверь дома открылась, и луч света выхватил его из ночной темноты.
— Кто там? — прокаркал хриплый голос.
— Это я, Мрачный, — ответил американец, — Чак Лайзер. Мне нужен Фред. Я подумал, что он может быть здесь.
Мрачному Помещику было лет шестьдесят, но он выглядел старше. Спутанные седые волосы спадали ему на широкий лоб, он был не брит. Слева под мышкой он держал карабин, а правой рукой крепко держал за ошейник из великолепной черной кожи, отделанный серебром, большую овчарку, которая жадно рвалась к Лайзеру; из глотки собаки раздавалось нарастающее рычание, звучавшее как рев готового взорваться вулкана.
— Он очень занят, — сказал старик, — это что, так важно?
— Ты мне будешь рассказывать! — Лайзер двинулся вперед. — Джанго и Доннер с ним?
Старик взглянул на него с подозрением:
— Не много ли ты хочешь знать, черт возьми?
— Что за таинственность? Я ведь бывал здесь и раньше, не так ли?
— Ладно, ладно, — пробурчал старик, — пожалуй, лучше войди.
Они вошли в то, что, по-видимому, считалось в доме кухней в дни его величия — в большую, выложенную камнем комнату с печью у стены. В комнате давно не убирались. Стол, стоявший посредине, был завален грязной посудой. Там стояла пара пустых молочных бутылок и лежали полбуханки хлеба и несколько открытых консервных банок. В углу находилась неубранная постель. Мрачный Помещик отдал приказ овчарке, и собака улеглась перед очагом, глядя не мигая на американца.