— Это все, что ты хотел мне сказать?
— Нет, я приехал, чтобы сказать тебе, что Бен больше тебя не побеспокоит.
В глазах ее что-то мелькнуло, но лишь на мгновение. Она откинула голову:
— Правда? Ладно, можешь передать ему, чтобы он катился к черту, если это касается меня!
— Он меня не услышит, — спокойно произнес Ник, — он лежит на спине в грязи в конце пристани Хейген, Белла. Кто-то выпустил в него пару пуль.
До сих пор все это было только кошмаром, сопровождаемым дождем, туманом и ночью, — чем-то, что можно было стряхнуть с себя с утренним светом, забыть, как дурной сон. Но теперь, в момент откровения, она представила его себе, лежащего там, в грязи, с приклеенной улыбкой, — и только тогда то, что произошло, обрушилось на нее с полной силой.
Она уронила стакан и вытянула руку, будто отстраняясь от него. Голова ее раскачивалась из стороны в сторону, лицо исказилось, а в горле поднялась рвота, и она бросилась в ванную, зажимая рот рукой. Она наклонилась над раковиной, плечи ее содрогались.
Ник стоял в дверях и наблюдал за ней со странным хладнокровием. Ему казалось, что он наблюдает за ними обоими со стороны, но это, скорее всего, было действие виски. Он стоял в тени другой комнаты, глядя на себя и на эту женщину, зная, сознавая с большой долей уверенности, что он на пороге разгадки.
Наконец он схватил ее за плечи и повернул к себе:
— Во-первых, зачем Бен приезжал сюда? За деньгами, не так ли? За теми деньгами, которые хранились все эти годы у тебя? За его долей от «Стил Амальгамейтед»?
Она с силой оттолкнула его к стене и бросилась в другую комнату.
— Убирайся! — крикнула она. — Убирайся вон отсюда!
— Он был сегодня здесь?
— Нет, неправда. Я не видела Бена Гарвалда девять лет.
Она попыталась проскользнуть мимо него, но он схватил ее за руку и швырнул на кровать. Она лежала там, глядя на него с ужасом. Он склонился над ней:
— Он мне сказал, что не дотронулся бы до тебя даже тростью длиной в десять футов, и я ему верю. Тогда зачем ему нужно было видеть тебя? Из-за денег?
Он сунул руку в нагрудный карман, вытащил бумажник и разные документы, разбрасывая их по кровати, роясь в них одной рукой, держа в то же время ее другой рукой за кисть.
Наконец он нашел письмо, быстро развернул его и поднес к ее глазам:
— Он написал из тюрьмы, предупреждая, что придет, верно? Вот это письмо!
Лицо ее исказила судорога. Он отпустил ее кисть и посмотрел, нахмурясь, на письмо. То, что он увидел там, внезапно ударило его, будто мул копытом, под ложечку.
Когда она начала истерически рыдать, он схватил ее за горло и заставил поднять голову: