Я вытащил оберег за шнурок и поднес к голове. Пернатая помеха сорвалась с ветки, щелкая зубастым клювом. Она растопырила когти, прицеливаясь отнять у меня оберег, но вырвавшийся из камня белый сгусток света подхватил ее и впечатал в распластанном виде в черную сосну. Шенигла с болезненным оханьем соскользнула на обугленное бревно.
Я надел оберег и благодарственно согрел его в руке. Постанывая, Шенигла приподняла голову. Пальцами на крыльях она почесала дергающийся хохолок.
— Все тебе припомню… Пр-р-рк! — застрекотала она. — Погоди у меня, Игнатьич.
Адская птица любила называть меня по отчеству.
— Лети, пока не ощипана, курочка, — усмехнулся я.
Помятая Шенигла взлетела над соснами, давая сильный переменный крен, и скрылась из вида.
Я продолжил поиски волшебных предметов, но больше ничего интересного не нашел.
Вернувшись к пепелищу пасмурным днем, я обнаружил, что лесная проплешина заполнена людьми.
На черной прогалине муравьями копошился разночинный народ: дворяне, крестьяне, купцы, доктора, учителя, студенты, чиновники, солдаты и офицеры, полицейские и помилованные арестанты, творческие деятели и хозяйственные прислужники, слетевшиеся в волшебный край со всех уголков родины. Среди них встречались плохо говорившие по-русски иностранцы.
Непроизвольная улыбка застыла на губах: скоро моя душа напитается новыми познаниями, почерпнутыми из книг и научных бесед, а тело — вкусной свежей кровью.
Люди дружно и усердно расчищали площадку для строительства. Мужчины оттаскивали и сваливали в кучи обугленные бревна и железные пласты крыш. Женщины с детьми сортировали и грузили на телеги мелкий мусор, кости людей и скота. Потные волы и тяжеловозные кони тянули обозы с осиновыми бревнами и домашним скарбом, крытые кибитки со свиньями и птицей. Лохматые перевертные волки, измазанные грязью по брюхо, пригоняли крупный и мелкий скот, табуны лошадей.
Если какой-нибудь благородный неженка отлынивал от работы, на него тут же накидывался «доброжелатель»:
«Что же вы прохлаждаетесь, Олимпий Елисеич? Будто запамятовали, что место сие чудодейное само выбирает жильцов. Кто ему понравится, того обласкает везением и необыкновенными талантами, а в ком разочаруется, того истребит. Не жалует оно негодяев, ленивцев и трусов. А любит честных, трудолюбивых смельчаков. То — то! Беритесь за работу с утроенной силою, Олимпий Елисеич. Ублажайте ваше новое, волшебное, место жительства».
И пристыженный дворянин, покряхтывая, тянул вместе со своим надсмотрщиком — мужиком обугленное бревно.
Мне удивительно было наблюдать подобные картины. Но вскоре меня отвлекло событие чрезвычайной важности.