За черными от несмываемого дождями нагара соснами и березами у восточной границы наших угодий притаилось навевающее тоску пепелище — жалкие останки человеческого поселения, дотла сожженного вампирами. Я часто пробегал мимо него, мельком созерцая мрачный пейзаж, и спешил удалиться от зловещей лесной проплешины, распространявшей при малейшем дуновении ветерка смрадный запах гари. Природа понемногу затягивала выжженные раны дикой геранью и мелкой голубоватой травой, но я по-прежнему не переступал темной полосы. Жалость к владельцам продырявленных пламенем черепов и раскрошившихся костей, просвечивавших сквозь завалы недогоревших бревен, сдерживала мое любопытство.
К Шенигле я начал привыкать, по крайней мере, старался привыкнуть. Она была более постоянной частью стаи, чем низшие вампиры, и ее безотвязное преследование приходилось терпеть. Завести с ней дружбу я не намеревался; впрочем, это было взаимно. Но в редком удовольствии последить за ней себе не отказывал.
Очередная слежка за Шениглой непогожим майским вечером привела меня к пепелищу. Отмеряя круговые шажки, неслышно бормоча заклинания и взмахивая по очереди крыльями, она топталась на железной крышке подпола, рисовала на ней сажей колдовские знаки. Она была так увлечена исполнением ритуала, что не заметила моего приближения. Я задумал подшутить над ней и, едва она повернулась ко мне спиной, выпрыгнул из леса.
Со щелканьем и руганью Шенигла выскользнула из моих рук, потеряв несколько длинных перьев. Она уселась на ветку черной сосны и осыпала меня проклятиями. Я озорно улыбнулся в ответ. Заинтересованный причиной и целью ее ритуальной пляски, я откинул крышку подпола и пошарил рукой в горелых тряпичных клочках. Когти звякнули по маленькой шкатулке. Я вытащил находку, ладонями обтер ее от пепла. Шенигла испустила пронзительный крик и закачалась на ветке, раскинув крылья.
Шкатулка была сделана из малахита, а ее крышка приподнималась за изумрудный ромб. Я открыл ее под скрипучий визг Шениглы. Внутри находился кулон из белого полупрозрачного камня, нанизанный на черный шнурок.
«Девичий оберег», — возникло робкое предположение. Еще не прикоснувшись к нему, я чувствовал волшебную силу, клубившуюся внутри камня. Она притягивала меня, просила взять кулон. Я втянул когти и сунул пальцы в шкатулку.
— Не тронь! — завопила Шенигла, наклонившись и соединив кончики крыльев за спиной — Проклятье на дурную головешку навлечешь! Свободу потеряешь! В рабство на веки вечные угодишь!
«Рабство?!! Ха-ха! Ишь раскукарекалась, злыдня. Чего придумала! А сейчас я, по-твоему, не томлюсь в рабстве у атамана — самодура? Нет, раз ты говоришь так, я сделаю наоборот. Знать, волшебная безделушка принесет мне удачу».