Я не возвращался тем днем в пещеру. Провел его по другую сторону осинового забора, в сарае на отшибе. Спал, свернувшись калачиком, среди лопат, граблей и вил, под сенью ржавого плуга. На улицу вышел в кромешной темноте, глубокой ночью, и перебежками пробрался к дому Полины. Обе двери были заперты, но окно ее спальни на втором этаже было открыто, и этим я воспользовался.
Охотница меня услышала и, встрепенувшись, схватила лежавший поверх одеяла, кол. На ней была темно — синяя ночная сорочка, а шелковое постельное белье было ее любимого цвета, насыщенно-фиолетового. Длинные завитые волосы, собранные на затылке, разливались по плечам черным смоляным потоком. Я слез с подоконника и отошел к стене, сложив на груди руки.
Убранство комнаты составляло ощутимый диссонанс с желтыми бревенчатыми стенами. Кованая черная кровать, тумба из красного дерева, заваленная книгами, маленький вишневый шкафчик и зеркало в ажурной рамке на стене. Спальня была освещена двумя свечами в канделябре на тумбочке. От третьей свечи остался огарок.
— Здравствуйте Полина, Разбудил вас?
Уж простите, — я осторожно двигался вдоль стены.
— Доброй ночи, Тихон, — без улыбки произнесла охотница. —
Долго вас ждала я.
Мне нисколечко сегодня не спалось.
Вас предостерегаю —
С головы до ног намазана смолой.
— А сорочка и не липнет к телу, — прищурился я.
— Ничего-то вы не разглядели, — Полина натянула одеяло повыше.
— Явился не затем, чтоб вас пугать,
Но чтобы скрасить ваше заточенье,
Андрей намерен вас не отпускать
В желанный лес на приключенья.
— Не люблю бродить в лесу,
Вам в чаще по душе блужданье.
— А где ж вам нравится гулянье?
— В ночь сию, пожалуй, тут, — я подошел к кровати, вынудив Полину встать.
— Руку вашу дайте! — потребовала она, встревоженным взглядом изучая мою наружность.
Краем глаза я посмотрел на себя в зеркале. Свободная темная одежда измялась и запылилась, длинные волосы из-за сползшей бечевки образовали на голове «воронье гнездо», на щеках виднелись вмятинки, которые мне совсем не шли, а светящиеся глаза казались вытаращенными, как у совы.
— Что вы так нескромны? — мне не хотелось подавать женщине ледяную когтистую руку.
— Вы давно питались? — Полина бережно приняла мою холодную жесткую ладонь на свою — горячую и мягкую.
— Не могу припомнить, — угрюмо проворчал я.
— Лжете, ведь вампиры
Не забудут ничего, — женская ладонь выскользнула из-под моей.